– А ты видел когда-нибудь Морское Око, Адвей? – заговорщицки зашептала она. – Я знаю место, где на дне лежит зеркало рунархов. Оно огромное-огромное, и в него можно увидеть разные картинки. Правда, обычно оно показывает Лачуги.
– Нет.
– А хочешь?
И мы отправились смотреть на Морское Око.
Сад оказался куда больше, чем я предполагал. Иришка вела меня запутанными тропинками, и я терялся в догадках: в городе мы ещё или уже вышли за его пределы? Постепенно сливы и яблони сменились соснами; трава стала гуще.
Мы выбежали к ручью, где я наконец-то смог напиться. Моста не было. На тот берег мы перебрались, прыгая по камням. Я попробовал нащупать дно, и меня чуть не снесло в воду – такое было течение.
Солнце неподвижно зависло над головой. У них что, день никогда не кончается?.. Тропинка вилась среди колючих зарослей, не давая разглядеть, что происходит. Да и времени не было, если честно. Несмотря на маленький рост, Иришка шла резво, подныривая под ветви и перепрыгивая через упавшие стволы деревьев. Мне пришлось попотеть, чтобы не отстать. После этого марш-броска я её зауважал.
Наконец мы выбрались к морю. Девочка замерла на краю обрыва, натянутая как струна. Жалко, что я не художник. Яркое небо, чёрная стройная фигурка, застывшая среди травы…
Валька, наверное, смог бы нарисовать. Он талантливый. Очень. Я ему завидую иногда. Но Валька ни за что не отправился бы ночью к озеру. Он не нарушил бы приказа и никогда бы не попал на «Авалон». И в город тоже.
– Адвей! Что ты копаешься? Смотри, какая красотища!
Я стал рядом с Иришкой, чувствуя, как колотится сердце. От высоты кружилась голова. Обрыв уходил отвесно вниз; там шумело море, набегая на берег пенистыми гребнями.
Мне почему-то представилось, как мы с Иришкой убегаем от погони. Я отстреливаюсь с двух рук, а потом раз – на обрыв и в море! А что?.. И запросто! Преследователи – бородатые дядьки в сверкающей броне с красноватым отливом – бесятся, машут руками, кричат всякие гадости. А сделать ничего не могут.
Потому что они трусы. Потому что побоятся прыгать. А нас потом подберёт шхуна. И мы отправимся на острова – но не на Разбитое Сердце, а домой. К маме.
– Только прыгать надо дальше, – вдруг негромко сказала Иришка. – У берега – скалы. А ещё там Морской Глаз.
Я вздрогнул. Мысли читает, что ли?
Она поняла. И ответила – без малейшей рисовки:
– Ты весь вытянулся – словно готовишься прыгнуть. И взгляд у тебя стал… другой… Нездешний. Знаешь, Адвей, – её голос дрогнул. – Я сюда прихожу иногда. Ну, чтобы помечтать… О том, как появится корабль, и я уплыву отсюда… Куда-нибудь далеко-далеко, где нет отщепенцев. И Красного Рыцаря.
Я молчал, боясь спугнуть. Нет, не мне, чужаку, предназначалась тайна Иришки. Я лишь случайно оказался рядом. Но всё же, всё же…
– Я ненавижу его, – продолжала Иришка. – Из-за него плачет мама. А папа хмурится и ничего не может сделать. Я ведь понимаю: он сильный, очень сильный… Но Красный рыцарь сильнее. Его хранят бретёры.
Она поймала мою ладонь:
– Адвей… – запинаясь, спросила она. – Когда я стану твоей дамой сердца… ты будешь за меня сражаться? С Красным Рыцарем?..
Я кивнул. Горло перехватило.
Я никогда тебя не брошу, Иришка.
…Спускаться было тяжело. В одном месте пришлось даже карабкаться по скале, цепляясь за трещины. Я весь перемазался и разорвал рубашку. Иртанетта же выглядела так, словно прогуливалась по городскому парку. Даже не запыхалась.
Когда я обессиленно повалился на прибрежный песок, она заметила:
– А ты ничего, молодец… Когда мы с герцогёнком Блэгильским спускались, он визжал как резаный. Потом запсиховал и обратно полез.
– Герцогёнок? – Ни думать, ни делать что-либо не хотелось. Хотелось лежать и лежать так до скончания времён. Я и спросил-то, чтобы разговор поддержать.
– Ну да, – глухо отозвалась Иришка. – Это ещё когда они свататься приезжали. Меня отправили развлекать будущего мужа.
– К тебе? – Я удивлённо поднял голову. – Тебя?
– А что такого? – В голосе её звучало наигранное равнодушие. – Нам нужен союз с Блэгилем. Если бы папа договорился с герцогом, я была бы уже замужем. Все так делают.
Её слова меня почему-то зацепили. Я всей душой возненавидел незнакомого мне пацана. Но Иришка тут же примирила меня с ним, вздохнув:
– Если б ты знал, какой он дурак…
Я расслабился. Стащил с плеч рубашку и блаженно перевернулся пузом вверх. У нас на Казе солнечная погода редкость. А уж такая, как здесь, – и подавно. Хорошо бы совсем раздеться, позагорать, но я стеснялся Иришки. Я девчонок вообще стесняюсь. Интересно, откуда она? Задавака, да ещё со странностями. Выдумывает всякое. Праздник в её честь, жених-герцог…
Стоп!
– Слушай, Ириш… – осторожно начал я. – А… а ты кто вообще?
Девчонка устало вздохнула:
– Какая разница, Адвей?.. Я – это я.
– А всё же?
– Я наследная принцесса Лонота. Иртанетта Лонотская, так меня зовут. – Она присела в шутовском реверансе. – Теперь доволен?
– Да.
Иришка глянула на меня исподлобья:
– Только не вздумай называть меня госпожой. Тем более – нашим высочеством.
В голосе её звучали тоска и одиночество. Тяжело ей, наверное… Когда все кругом – как с будущей королевой. Поклончики, реверансики. Я бы, наверное, не смог.
– Хорошо. Не буду, – согласился я. И не удержался, съехидничал: – Потому что ты не похожа на высочество.
Она радостно подпрыгнула:
– Ах так? Ну тогда я позову стражу! И тебя казнят за непочтительность!
– Откуда? Эй, стража! – дурашливо закричал я. – Стра-ажа! Ау!
Иринка метнулась ко мне и зажала рот ладонью:
– Ты что, дурак? Здесь же следопыты бродят. Ещё заявятся сюда. А это секретное убежище.
Миг мы смотрели друг на друга преувеличенно серьёзно, а затем расхохотались.
– Лови! – закричала она и припустила по берегу, сверкая босыми пятками. Я бросился за ней. Мы дурачились, носились друг за другом, а солнце висело на одном месте, словно приклеенное. Меня это начало тревожить. Вернее, даже не тревожить, а… Так.
Неправильно это, и всё. Нехорошо.
Набегавшись, мы рухнули на песок.
– Пойдём купаться? – предложила Иришка.
– Ага. Я сейчас, отдышусь только…
– Я тебя в море подожду.
Я сидел спиной и не видел, что происходит. А оглянувшись, немедленно отвёл взгляд. Иришка бежала к воде голышом. Ну, то есть совсем без ничего.
– Эй, что ты там! Давай скорее! – крикнула она.
– Да!.. Сейчас!..
Я запаниковал. Это потом я узнал, что у нас на Казе пуританские нормы морали, а тогда мне стало попросту жутко. Я честно пытался не подглядывать, но надолго меня не хватило. Иришка уплыла далеко, её почти не было видно. Она кувыркалась в волнах, словно дельфин, а я всё сидел на берегу. Ругая себя и не в силах отвести взгляд.
Плавала она здорово. На воде я ещё держусь, но как она – вряд ли смогу. Одно дело бассейн, с дорожками и «лягушатником», и другое – море. Наверное, они так и живут в воде. С самого малышового возраста.
Я так и маялся, пока Иртанетта не наплескалась всласть. Потом она вышла на берег, а я притворился, что собираю камешки у воды. Принцесса попрыгала по берегу, размахивая руками, чтобы побыстрее обсохнуть, а потом натянула трико и подбежала ко мне:
– Адвей, ты что, плавать не умеешь?
– Умею.
– Тогда чего же?
Я засопел. Признаваться мне казалось стыдно, но и молчать тоже было неправильно.
– Мы… Понимаешь, у нас так не принято. Ну… когда пацаны и девчонки… голышом.
Иришка сочувственно покачала головой:
– Бедненькие… У вас, наверное, как в Аваниле или Утере. Там тоже вместе нельзя. Только порознь. – Она села рядом, обняв меня за плечи. – А в Тиле сын узурпатора ходил подглядывать, как мы купаемся. Так гадко!
Я промолчал. Мы тоже подглядывали за девчонками в раздевалке.