Никто не шевельнулся и не сказал ни слова, когда бард Британии взял свой посох и поднял его над головой, а потом медленно обернулся к нам. Сердце у меня в груди сжалось. Пере нами стоял человек с неподвижным лицом, бледный, как смерть.
Из-под капюшона смотрели глаза хищного ястреба, зоркие и золотые. А потом он заговорил, а может, и не он, может, через него сейчас говорил кто-то другой, потому что голос, казалось, исходил из Иного Мира.
— Слушайте меня, Люди Британии, доблестные ее защитники, — сказал он странным глухим голосом, — слушайте слова Мудрого Барда. Услышьте мое предупреждение. Черный Зверь, посланный к вам в этот день, всего лишь вестник силы, противостоящей нам. Битва началась, и каждому из тех, кто стремится исполнить свой долг, предстоит пройти через множество испытаний. Не позволяйте смутить себя, не дайте поселиться страху внутри вас. Встречайте испытания со всем терпением, с верой, ибо Быстрая Верная Рука поддержит вас, а Святой Грааль ждет тех, кто претерпит до конца.
Бард неожиданно замолчал и сел. Почти сразу его начало трясти. Ближайший воин протянул руку, думая помочь ему, коснулся плеча Эмриса и рухнул с криком, словно в него ударила молния. Люди подхватили его.
— Не трогайте, — строго осадил их Артур. — Это скоро пройдет.
И в самом деле, пораженный воин быстро оправился, и кимброги, позаботившись о лошадях, начали устраиваться на ночь. Я пытался уснуть, но странные события этого напряженного дня неизменно опрокидывали мои попытки, и я вдруг поймал себя на мысли, что думаю о Моргане и задаюсь вопросом, как она нападет в следующий раз.
Глава 30
Видно, я все-таки задремал, потому что когда открыл глаза, было еще темно. До рассвета явно далеко. Сначала попытался снова заснуть, но потом обратил внимание на то, что, наверное, меня и разбудило: лошади ржали, и я подумал, что такое их встревожило.
Костер догорел. Я встал и, спотыкаясь в темноте о спящих, прошел к лошадям. Подумал и разбудил двоих-троих воинов. Один из них зевнул и проговорил:
— Сдается мне, я проспал целую вечность. Но, похоже, до рассвета еще далеко. — Он настороженно огляделся. — Куда уж больше спать, но, кажется, стало еще темнее.
От его слов я покрылся мурашками. Темнота вокруг и над головой напоминала железные стены. Наши голоса разбудили еще нескольких воинов, и они поспешили поделиться своими впечатлениями. Некоторые считали, что ночь кончается, и скоро мы увидим восход; другие утверждали, что до восхода еще далеко, но все сходились на том, что тьма стала плотнее.
Король положил конец нашим пустым разговорам. Рядом с ним уже стоял Мирддин, к нему и обратился Артур.
— Как считаешь, это враг?
Мирддин быстро оглядел воинов, ожидавших его ответа.
— Да, — просто сказал он.
Король кивнул.
— Это уже не важно. — Он повернулся к кимброгам. — Наши братья по мечу давно должны были догнать нас. Однако их нет. Возвращаемся за ними. — Он приказал седлать лошадей и прекратить всякую болтовню; мы заготовили факелы, и как только сели на коней, зажгли их.
Путь был один — возвращаться по той тропе, по которой шли накануне. Может, солнце и взошло, только в лесу оставалось по-прежнему темно. Вокруг нас простиралась такая же тьма, как та, что падает на землю в самую бурную ночь.
Солнца не было, и ход времени почти не ощущался, казалось, мы едем целую вечность, изредка останавливаясь отдохнуть и напоить лошадей, да обновить факелы. Артур призвал не спускать глаз с окружающего леса. Мы все ехали и ехали. В большом мире мы успели бы пройти немалый путь, но здесь ничего не менялось. Переночевали, так и не дождавшись смены времени суток, и опять ехали, не сказав за все время перехода и дюжины слов. Тьма тяготила нас, она накрывала нас черным шелковым покрывалом, а впечатление складывалось такое, что она точильным камнем перетирает нас в пыль.
Страх преследовал стаю драконов — страх, подобный огромному зверю из теней; он вырвался на свободу и теперь резвился среди нас. Испытанные люди, повидавшие многое, то и дело вздрагивали, осеняя себя крестным знамением, когда думали, что никто на них не смотрит.
Артур, увы, даже Артур, не страшившийся никаких земных врагов, и тот нашел причину бояться — не за себя, конечно, а за свою королеву. Я видел, как иногда его губы шептали имя жены. Время от времени он выныривал из своих унылых размышлений и пытался поднять настроение отряду — заговаривал то с одним, то с другим, что-то рассказывал, но его труды ни к чему не приводили.