Лесная тропа вилась бесконечной лентой. Иногда от нее отходили другие тропы, но Артур ни разу не задумался, выбирая путь без колебаний. Однако постепенно всем становилось ясно, что мы никогда не доберемся до места встречи, как бы долго мы ни ехали.
— Еще немного, — настаивал Артур. — Скоро мы их увидим.
— Нет, Артур, — мягко возразил Мирддин, — мы давно должны были добраться до них.
— Вперед! — приказал Артур, то ли не услышав, то сделав вид, что не услышал.
На тропе ничего не менялось, а вот наша сила духа слабела с каждым шагом. Наверное, поэтому неожиданная поляна на пути потрясла наши затуманенные чувства.
Было так, словно мы неожиданно выехали из-под крыши деревьев на широкий речной луг. Даже в темноте все поняли, что поляна огромна. С другой стороны слышался шум текущей воды, а в сырую тесноту леса ворвались порывы холодного зимнего ветра.
Мы качались в седлах уже долго, поэтому король решил разбить лагерь, напоить лошадей и пополнить запасы воды. Мы нашли место на берегу ручья, где удобно было поить лошадей, и с трудом начали избавляться от мертвящей лесной тяжести. Радуясь самой возможности перемены ощущений, мы принялись за дело, и вскоре на краю поляны уже горел большой костер.
Ах, лучше бы мы и дальше выносили холод и темноту леса, мы к ним стали привыкать, они были созвучны ощущению несчастья, отправившего нас в путь. Да что там! Лучше бы нам вообще никогда не ступать на землю Пустошей!
Костер разгорелся и в его свете стал виден огромный дуб недалеко от нас. Это был истинный владыка леса, патриарх, древний и властный, законный правитель лесных владений, и то, что он стоял наособицу, почти в центре поляны, только подчеркивало его царственное величие.
Присмотревшись к огромным корявым ветвям, мы заметили странные продолговатые коконы, покачивающиеся на ветру. Подойдя ближе, мы поняли, что наше мужество, и так изрядно подточенное тьмой, покинуло нас окончательно. Наше угнетенное воображение мгновенно обратилось к худшему. Но какое бы худшее мы не воображали, действительность оказалась куда хуже.
Артур стоял рядом с Мирддином и, не отрываясь, смотрел на дуб. Король нагнулся, вытащил из костра головню и направился к дереву. Прихватив по большой горящей ветке, мы пошли за ним, стараясь оказаться последними.
Странные фигуры гроздьями свисали с нижних ветвей, как огромные летучие мыши. Только подойдя почти вплотную, я понял, что мы видим.
Я не мог дышать. Я не мог говорить. Сила утекла из моих членов, как вода из худого бурдюка. Барабанная дробь лезла в уши, гудела в голове. Я отшатнулся, и, да поможет мне Бог, меня вырвало желчью.
Не вспоминая о былой смелости, на одной только воле я вытер рот рукой и снова занял место рядом с моим королем. Мирддин положил руку на плечо Артура, а другой прикрывал ему глаза, словно защищая от вида ужасных плодов этого дерева. Артур с головней в руке стоял перед обнаженными трупами своих храбрых кимброгов.
— Пойдем, Медведь, — услышал я слабый голос Мирддина. — Здесь ничего не поделаешь.
Артур не отвечал. Он стряхнул руку Мирддина и продолжал внимательно изучать ужасную картину перед нами. С могучей нижней ветви свисали тела четырех воинов, а дальше, поодиночке или группами покачивались на ветру остальные. Судя по тому, что я мог видеть в изменчивом свете, большинство из них погибли в бою. Многие лишились рук, другие получили страшные раны. Отрубленные руки и ноги грудой лежали у подножия дуба. Некоторые, должно быть, были живы, когда их вешали, потому что я узнал опухшие посиневшие лица друзей: Кая, Кадора и Бедивера.
Храбрый Кай висел с вываленным языком… Кадор, друг и верный товарищ, сохранил руки, однако ноги у него оказались переломаны и болтались, как тряпки, рот разинут в последнем безмолвном крике… и Бедивер, наш знаменитый герой, висел со сломанной челюстью, выбитым глазом и обломком копья, торчащим из живота…
Я отвернулся. Все равно ничего не видел, слезы мешали. О Господи! Душа моя корчилась от тоски и горя. Боже, почему? За что нам все это?
Мирддин опять попытался увести короля уйти, и опять Пендрагон уперся.
— Мои люди здесь, — сказал он скрипучим голосом в гробовой тишине. — Мое место с моими людьми.
— Ты ничего не можешь для них сделать, — резко сказал Мирддин.
— Я могу их похоронить, — рявкнул Артур.
— Нет, Медведь, — упорствовал Мирддин. — Ты должен думать о жизни, а не о смерти.
Я подивился такому ответу, но тут же посчитал, что Эмрису виднее.
— Не могу же я оставить их в таком состоянии, — Артур едва сдерживал себя. — Иначе я не имею права называть себя королем. Иди, возьми людей. Я буду здесь, с ними.