— Тогда давайте хоть немного отдохнем, а то я уже устал мыкаться в темноте по этому богом забытому лесу.
Предложение как предложение, не хуже и не лучше любого другого. Мы привязали коней и сели отдохнуть.
— Знаешь, с огнем было все-таки лучше, — через некоторое время сказал Борс. — По крайней мере, не так холодно. Я еще мокрый. — Он зевнул и добавил: — И голодный.
— Лучше пока не думать об этом. Еды нет, но поспать-то мы можем.
— Я покараулю, — вызвался Герейнт.
— Замечательно, — согласился я. — Разбуди меня, когда устанешь, я тебя сменю.
— А если что-то не так, сразу буди нас, — распорядился Борс, подавляя зевоту. Через несколько мгновений он уже похрапывал. Несмотря на усталость, спать я не мог. Поэтому просто закрыл глаза и отпустил мысли на волю.
Я вспомнил своих мертвых братьев по мечу, и меня окатило волной горя. Великий Свет, подумал я, воспользовавшись словами Мирддина, собери моих павших товарищей в Свои любящие руки и унеси в Свою крепость. Дай им чашу в Своем прекрасном зале, поставь их во главе Небесного воинства. Да познают они мир, радость, и пир вечный в Твоем обществе, Владыка Небесный, и даруй мне силу выдержать испытания, пока и я не сложу меч и не займу свое место среди них.
Я молился, но не так, как молятся священники в коричневых рясах, а так, как подсказывало мне собственное сердце. Мне стало немного легче, хотя я все еще сожалел о гибели моих братьев, но все же мысль о том, что им там хорошо, в Небесном зале, утешила меня. Я тихо лежал, прислушиваясь к похрапыванию Борса.
Удивительный человек: может спать даже посреди неприятельского лагеря, и ничто его не беспокоит! Он настолько уверен в себе, что забывает о любых проблемах, как только положит голову на плащ. Ну прямо как ребенок, который верит, что только это мгновение настоящее, а все остальное неважно. Чистая душа!
— Галахад, — раздался в темноте тихий голос. — Ты спишь?
— Нет.
— Я тут думал…
— Я тоже, Герейнт, — ответил я. Я слышал, как он пошевелился в темноте, поворачиваясь на бок, поближе ко мне. — Ты не решил пока, как нам искать наших людей?
— Нет, — с сожалением ответил он. — Но я думал о том, что Пендрагону, должно быть, трудно — сначала он видит, что половина его людей убиты, а потом на него нападает его собственный телохранитель.
— Да, это нелегко, — согласился я. — Но Артур бывал во многих переделках, и его никому не удалось победить. Подумай лучше об этом.
— Да, он — великий лорд, я таких не встречал, — признался Герейнт. В его голосе я не услышал ничего, кроме благоговения, как будто наши нынешние невзгоды не имели никакого значения.
— Когда ты присоединился к кимброгам? — спросил я молодого воина.
— Кадор пришел и сказал, что Пендрагону нужна помощь, чтобы победить вандалов. Таллахт, Передур и я решили присоединиться к отряду.
— Значит, ты родич Кадора?
— Так и есть, — подтвердил Герейнт.
— Он — замечательный человек и отличный военачальник. Я гордился тем, что мы друзья. Его будет очень не хватать.
— Наверняка, — ответил молодой воин, — и мы будем оплакивать его смерть, когда у нас появится время для этого. — Он сделал паузу и печально добавил: — Таллахт и Передур тоже погибли.
Вот стыд, я о них забыл. По правде говоря, смерть моих друзей и братьев по мечу полностью вытеснила из моих мыслей кончину бедного Таллахта. Мы помолчали; каждый обращался к своим горьким воспоминаниям, и я вспомнил время, когда Передур, Таллахт и я шли сообщить людям Регеда о неверности их лорда и конфискации их земель. Именно тогда мы нашли Моргаузу. Ах, никогда бы ее не видеть! А теперь Таллахт мертв, как и многие другие хорошие люди, а, возможно, и Передур тоже.
Нас окружал молчаливый темный лес. Тьма стояла такая, какая бывает иногда в лесу, если луна зашла, а до восхода еще далеко. Неподвижный воздух, ни звука... Темнота и неестественная тишина вогнали меня в полную меланхолию. Я думал о своих друзьях: Бедивере, Кае, Кадоре и всех остальных. Их потеря — непоправимое горе. Темнота стремилась пробраться в самую мою сущность, окутывала непроницаемым покровом и растворяла в себе. Я едва не отдался черному отчаянию, но что-то во мне сопротивлялось — некий жесткий узел настороженности, не поддававшийся печали.
Нет, здесь, во владениях врага не время предаваться горю. Я должен отыскать своего короля, должен приложить все силы и помочь ему одолеть зло. А потому мне никак нельзя сдаваться злу, отнявшему жизни моих друзей. Потом, когда окончится битва, будет время для скорби. Потом, но не сейчас.
На этой мысли я и решил утвердиться. Однако почти сразу вслед за этим раздался тот же звук, который мы уже слышали: мучительный рев отвратительного Теневого Зверя. Он донесся откуда-то спереди, пока издалека. Борс вздрогнул и проснулся.