— Господи, прости дурака, — вздохнул я вслух, а затем все-таки помолился о безопасности моих друзей. Вот этими делами я и занимал голову, пока бред на слабое свечение впереди.
Тропа слегка свернула, и я вышел к сплошным зарослям ежевики — нагромождению колючих веток. Даже каменная стена не остановила бы меня лучше. Но чудовище врезалось в эту стену и в слепой ярости проделало в ней рваную брешь. Хотя я все еще не видел источник света, но, кажется, он располагался где-то по ту сторону живой изгороди.
Я постоял, опираясь на свой кривой посох, разглядывая заросли. Пульсация в ноге превратилась в устойчивую ровную боль, а в боку у меня, казалось, разложили костер. В одно и то же время я дрожал от холода и потел от напряжения. Пришлось закрыть глаза и сильнее опереться на посох.
— Господи, милостивый, — простонал я. — Мне больно, я один, и наверняка погибну, если Ты не поможешь.
Я все еще собирался с силами, чтобы преодолеть препятствие, когда услышал быстрые шаги позади себя. Сначала я подумал, что вернулся монстр. Однако он не стал бы окликать меня по имени.
— Галахад!
— Я здесь, — с трудом ответил я и обернулся. Ко мне бежал Герейнт с моим мечом в руке, и на его лице читалось огромное облегчение. А еще он был очень удивлен.
— Лорд Галахад, ты живой! — выдохнул он, подбегая. Он воткнул меч в землю и согнулся, положив руки на колени. — Я боялся, что ты… — Он сделал паузу, стараясь отдышаться, и продолжил: — Я боялся, что потерял тебя, но потом увидел свет и пошел на него. Он с тревогой взглянул на мою ногу. — Что, совсем плохо? — спросил он.
— Терпимо, — успокоил я его. — Что с Борсом? Ты его видел?
— После нападения зверя не видел.
— Боже, помоги ему, — я предпочел поручить Борса заботам Господа и снова взглянул туда, где был свет. — Смотри, там что-то светится.
— Давай посмотрим вместе, — предложил Герейнт. Взяв меч, он подошел к пролому и начал обрубать торчащие колючие ветки. Расчистив путь, он оглянулся.
— Иди вперед, — сказал я ему. — Я за тобой.
Воин с сомнением посмотрел на меня, затем повернулся и продолжил прорубать путь. Пар от его дыхания облаком собирался над ним, волосы намокли, но он продолжал без устали работать мечом.
Я ковылял за ним, и так мы миновали колючую преграду.
— Вот и все! — торжествующе заявил Герейнт.
Подняв глаза, я увидел Герейнта, стоящего в проломе с мечом в руке. Он замер, глядя на что-то перед собой.
Глава 34
Вслед за Герейнтом я выбрался на поляну. Заросли ежевики окружали ее живой изгородью. Посреди усеянной камнями поляны стояло странное каменное сооружение: сплошные стены без окон и замшелая крыша, кажется, тоже каменная. Если это и было жилище, то весьма любопытное.
Возле дома виднелся каменный постамент. Такие возводили римляне для статуй. У подножия постамента лежала куча щебня, так что изваяние, скорее всего, стояло здесь, но потом то ли упало от времени, то ли его разбили.
— Удивительно мирное место, — шепотом сказал Герейнт, однако я и сам ощутил редкостное умиротворение, разлитое в воздухе. Молодой воин говорил совсем тихо, и все равно голос его прозвучал барабанным боем.
Я жестом призвал его сохранять тишину. Следовало сначала убедиться, что мы одни на поляне. Герейнт кивнул, и мы осторожно двинулись к чудной постройке.
Нас привлек свет. Но теперь я не видел никакого света, то есть не видел его источника: ни костра, ни факелов, ни пробивающего сверху солнечного света, однако каменную хижину заливало мягкое мерцающее сияние, напоминающее лунный свет, и его хватало, чтобы осветить всю поляну. Еще одна странность: если смотреть прямо на хижину, призрачное мерцание исчезало, а общее свечение оставалось.
Мы с опаской подошли к стене и стали обходить постройку, пытаясь обнаружить вход. Нашлась дверь, низкая и узкая, с порогом, заросшим бурьяном и травой. Бросался в глаза размер двери, вряд ли она была рассчитана на человека. Я мог войти только согнувшись в три погибели.
Герейнт несколькими взмахами меча расчистил проход, пригнулся и шагнул внутрь. Мгновение спустя он выглянул и сказал:
— Здесь пусто, господин. Никого нет.
Сгибаться мне было трудно, но я все-таки, кряхтя, подогнул раненую ногу и пролез в проем. Дверью считать этот кошачий лаз язык не поворачивался. Герейнт помог мне разогнуться, и мы вместе встали с ним бок о бок.