Герейнт заметил увидел мой взгляд и сказал:
— Если это был сон, прошу, никогда меня не буди.
— Это не сон, — ответил Борс, озираясь по сторонам. — Ты же пил из Святой Чаши?
— Божественный вкус, — кивнул Герейнт. — А как тебе?
— Не в вине дело, — я вздохнул, жалея, что все кончилось. — Хотя вино, без сомнения, прекрасное.
— Да какое вино! — взревел Борс. — Дивлюсь я тебе, Галахад. Что я, вина не знаю? Мед! Прекраснейший мед, лучший из всех, что мне доводилось пробовать! — Он повернулся к Герейнту за поддержкой. — А ты что скажешь, брат? Мед или вино?
— Вода! Самая сладкая, самая чистая вода, которую я когда-либо пил, — ответил Герейнт, блаженно улыбаясь. — Вода из живого источника.
— «Вино, вода!» — передразнил нас Борс. — Мед, говорю вам! Такой мед не подают даже за столом у короля. Настоящий эликсир жизни!
Я с грустью посмотрел на алтарь. Нет, Чаша не исчезла, но над ней уже не было даже проблеска того ликующего света.
— Как странно, — пробормотал я. — Если бы мы сразу поняли! У нас в руках была вечность.
— А? — спросил Борс, оглядываясь на меня. — О чем ты говоришь?
— Нам дали еще один шанс, — ответил я. — Давайте поклянемся здесь и сейчас доказать, что на этот раз мы будем достойны такой ответственности.
— Да, — торжественно согласился Борс. — Она назвала нас Стражами, и я скорее умру, чем оставлю это место без защиты.
Герейнт согласился, и мы все поклялись стоять на страже Грааля, пока не вернется Артур или нас не настигнет смерть.
— Лучше стоять на страже снаружи, — сказал я, направляясь к двери.
— Лорд Галахад, ваша нога… — начал Герейнт.
— Чаша исцеляет, — заявил я. — Говорю тебе, Борс, я никогда еще не чувствовал себя лучше, чем сейчас.
— Верю, брат. — Он понимающе улыбнулся. — Я ведь тоже чувствую себя так, будто заново родился. — Он огляделся, как будто надеясь увидеть нечто подобное тому великолепию, свидетелями которого мы оказались. — Воистину, я начинаю понимать, что, должно быть, чувствовал Артур, когда его вытаскивали от порога смерти.
С величайшей неохотой мы отошли от алтаря и покинули часовню, пригнувшись в низком дверном проеме. Я оставил свой корявый посох у двери и вышел. Снаружи темнота поразила нас, как удар кулаком. Хотя на поляне еще держался слабый отсвет, похожий на свет ущербной луны, мы пошатнулись, прежде чем снова утвердились на ногах.
— Тихо, — констатировал Борс, настороженно оглядывая темный лес, нависавший над поляной. — Хочешь, не хочешь, но я что-то сомневаюсь, что так оно и останется.
Я хотел предложить обойти часовню, чтобы увериться в безопасности, но тут Борс прошептал: «Тссс!» Глаза рыцаря сузились, и он уставился в темноту.
Мы с Герейнтом замерли. Борс тихо проговорил.
— За нами наблюдают. — Я услышал, как Герейнт тихонько обнажил меч и пожалел, что со мной нет ничего серьезнее у ножа.
— Где? — прошептал Герейнт, подходя ближе. — Я никого не вижу.
— Там, — ответил Борс, показав мечом. — Эй, ты! Чего притаился? — крикнул он. — А ну, покажись!
— Осторожнее, брат, — предупредил я и занял место за его правым плечом, жестом приказав Герейнту встать по левую руку от Борса. — Там может быть что угодно.
Мы вышли на середину поляны и остановились.
— Вам говорю! Покажитесь! — сурово приказал Борс.
Из темноты раздался знакомый голос.
— Борс! Галахад!
— Это же Передур! — воскликнул Герейнт, подавшись вперед.
Борс схватил его за руку и оттащил назад. Из-под полога леса вышел человек. Один. Мы ждали. Молодой воин подошел ближе, и я наконец признал знакомую фигуру.
— Это Передур, — настаивал Герейнт и поспешил приветствовать своего друга. — Я боялся, что зверь тебя убил. Где остальные?
— Здесь больше никого нет? — растерянно спросил Передур. — Артур и Мирддин — они же должны быть здесь…
— Нас только трое, — ответил Герейнт. — И мы никого не видели с тех пор, как пришли на эту поляну. — Указав на часовню за спиной, он сказал: — Мы видели Грааль. Здесь.
— Что, в самом деле? — спросил Передур. — Я бы тоже хотел на него посмотреть.
Ничего особенного в его словах на первый взгляд не было. Но вот то, как они были сказаны… Похоже, наш опыт чудесного созерцания его нисколько не взволновал. Реакция Передура была такой, словно мы поведали ему о встрече с зеленой собакой или теленком с двумя головами.