— Я хочу ему верить, — казалось, она уговаривает сама себя, — но он-то верит, это уж точно. Если Летнее Королевство когда-нибудь воплотится, то лишь рвением Артура. И если нам удастся осуществить хотя бы десятую часть того, что он запланировал, я не сомневаюсь, что наши дела будут жить вечно.
Эти слова прозвучали весьма благородно, только я не мог не заметить в ее голосе нотку не то сомнения, не то неуверенности. А возможно, просто сказывалась усталость, о которой она говорила. Но про себя я отметил, что два его ближайших сподвижника — Мирддин и Гвенвифар — не совсем разделяют его увлеченность.
На следующий день на совет начали прибывать первые лорды региона. Как я сейчас думаю, именно тогда и начались проблемы.
Глава 7
Хвил из Регеда прибыл одним из первых. Он появился в лагере у озера в сопровождении трех вождей кланов, находившихся под его защитой. А еще он привел молодую женщину, которую мы нашли в лесу и оставили на его попечение. По правде говоря, после неожиданного возвращения Артура я и думать забыл об этой незнакомке, и не вспоминал до тех пор, пока снова не увидел ее.
Если она и помнила меня, то не подала вида. Когда она проходила мимо, ее лицо оставалось бесстрастным, ее взгляд, пока она рассматривала лагерь Пендрагона, скользнул по мне без малейших признаков узнавания. Теперь она выглядела немного лучше: длинные волосы аккуратно заплетены, одежда чистая. Видимо, с ней хорошо обращались. Я отметил это про себя и выбросил заботы о ней из головы.
Из окрестных земель прибыли Араун, Грифид и Юан; их поселения располагались к востоку от Треонта; Рун, Хаснер, Энсит и Гурган Ффрих из горной страны на западе. Каждого сопровождали вожди рангом поменьше, но все же достойные участия в совете. Мы приветствовали их и собрали перед шатром Пендрагона. Походное кресло Артура, которое он использовал в качестве трона, установили снаружи, на красной воловьей шкуре, расстеленной прямо на земле. За креслом стояли четыре копья — на двух развевались штандарты Пендрагона, на двух скрещенных висел его щит. Верховный Король принимал дань уважения своих дворян с изяществом и непринужденностью, тепло разговаривая с каждым, кто представал перед ним.
Всего, я полагаю, на призыв откликнулись более пятидесяти дворян со множеством воинов и женщин. Двое из них — Циллин ап Карадок и Кинфарч — ходили с Артуром еще во время войны с саксами и были счастливы снова его увидеть. Если бы они знали, что скоро их ждет встреча с вандалами, думаю, они поумерили бы свои восторги.
Кажется, только Хвил — вождь, которого я сам предупредил, — примерно знал, что их ждет. Но мне было страшно подумать, что произойдет, когда о решении Артура узнают остальные.
Но Артур, казалось не думал ни о каких раздорах. Он, конечно, не забыл о своем приказе и тех неизбежных потрясениях, которые за ним последуют, но все же, я полагаю, недооценивал бурю эмоций, вызванных его планами. В своем нынешнем настроении он не мог представить, с каким трудом другим придется испить назначенную им горькую чашу. Король выглядел умиротворенным и благожелательным и, наверное, был уверен, что все люди охотно воспримут его планы. Конечно, эта его уверенность действовала на всех собравшихся, и все равно нам предстояла дорога по очень пересеченной местности.
Как и следовало ожидать, никому не понравилось внезапное объявление о том, что их земли переходят в собственность варваров; особенно растерялись местные дворяне. Ошеломленные заявлением Верховного Короля, они сидели в полной тишине, пока Артур объяснял смысл восстания против него и его печальные последствия. Затем, так же, как я с Хвилом, он подал им надежду.
— Я постановил так, так оно и будет, — торжественно произнес он. — Предательство не остается без ответа; однако Богу угодно смягчить жестокую справедливость милостью, дабы невиновные не пострадали чрезмерно из-за неверности своих неблагородных господ. Сегодня лорд Мерсия, предводитель вандалов, поклялся поддерживать и защищать всех, кто останется на своих землях в перешедшем к нему королевстве. Вы можете сохранить свои поселения и свои дома, свои поля, стада и крупный рогатый скот. Он крестился и поклялся Христом, он отрекся от всех других богов. Вдобавок он пообещал, что не возьмет ничего, кроме того, что дадут ему добровольно.
Если Артур хотел их успокоить, то совершенно не преуспел. Люди вместо этого вспыхнули так, словно в огонь плеснули масла. Гнев дворян сотрясал сам воздух.
— Это что же, я должен принести присягу варвару! — взревел лорд Энсит. — Да не бывать такому! Я британец, и уважаю только истинных британцев! И я вовсе не желаю, чтобы мои земли отдавали чужеземцам.