Конечно, если бы я могла вообразить, что у Аваллаха хранится такой артефакт, я бы уже давно забрала его. Сам он не отдал бы, скорее всего. Когда Аваллах хоть что-нибудь давал мне по доброй воле? Честно говоря, окажи он в свое время мне хотя бы крошку внимания, сейчас все могло бы быть по-другому.
Но разве могущественный Король-Рыбак хоть пальцем пошевелил ради меня? Никогда! Все всегда только для Хариты. У нее было все, а у меня ничего. И Талиесин должен был достаться мне! Глядишь, тогда мы бы вместе правили Британией вечно.
Харита, Богиня вонючих селян, о, она еще проклянет день своего рождения. Я могла бы убить ее тысячу раз — это же так просто! Но смерти для нее мне мало. Я хочу, чтобы ее мучения продолжались как можно дольше.
Нет, Харита не умрет; сначала я покончу с этим несчастненьким Мерлином и его неуклюжим созданием в короне — Артуром, за ними придет черед его шлюхи-королевы и этого ирландского героя с бычьими мозгами. Всем им предстоит сойти с плачем и стенаниями в могилу, но сначала пусть посмотрят, как разваливается нелепая мечта, как обращает ее в прах единственная настоящая сила в этом мире. А ведь у них был Грааль, идиоты, они держали его в руках и так и не поняли, что оно такое.
Ну, вот и пусть теперь плачут, виной всему их же собственное невежество. Пусть с горя выгрызут себе кишки. Пусть вырвут себе глаза, увидев, как их нелепое Летнее Королевство, озаренное отвратительным светом, засыхает, как навоз на камнях.
А Аваллаху это сулит нескончаемую боль — в самом прямом смысле. Ибо теперь, когда Грааль у меня, я сумею продлить его боль вечно.
Поднявшись на следующее утро, мы тем же порядком отправились вглубь Пустошей. С северо-запада задул холодный ветер, но небо оставалось ясным, и я воспрял духом, потому что настроение Пендрагона впервые с потери Грааля все-таки немного выправилось. Думаю, в том заслуга Мирддина; его баллада хорошо подействовала на людей. А вот то, что на горизонте проступала серо-синяя полоса облаков, говорило о том, что там собирается с силами снежная буря, и встречаться с ней мне хотелось меньше всего.
К полудню я начал думать, что ненастье может обойти нас стороной или совсем выдохнется, так и не добравшись до нас. Мы остановились, чтобы разбить лагерь на ночь, и мы с Мирддином поднялись на ближайший холм, чтобы посмотреть, что ждет нас завтра. Солнце садилось, и закат буйствовал смешением алых и фиолетовых тонов. Указав на густую полосу тьмы с синей каймой, отчетливо видную на горизонте, я сказал:
— Весь день за ней наблюдаю, но буря не приблизилась ни на йоту.
— Да, — рассеянно пробормотал он. Прищуренными золотыми глазами он разглядывал ясное небо, а потом вгляделся в длинную иссиня-черную полосу. Ветер к вечеру стих, в мире настала тишина, только откуда-то издалека несся ритмичный рокот, похожий на океанские валы, неустанно бьющиеся о скалы.
После долгого молчания Мудрый Эмрис проговорил:
— Когда мы обсуждали твое пребывание в Ллионессе, ты ни словом не обмолвился о лесе. К чему бы это, Галахад?
— Лорд Эмрис, — сказал я, повернувшись к нему лицом, — я ничего не сказал о лесе по той простой причине, что леса не было.
— А теперь там лес, — сказал Бард, махнув рукой в сторону заката.
— Откуда там взяться лесу? — недоуменно спросил я. Мне и в голову не могло прийти, что здесь появилась такая приметная деталь. — Наверное, мы зашли уже слишком далеко. Пока в тумане блуждали, надо полагать.
— Нет, Галахад, — сказал Мирддин, — мы не сбились с пути. — Он повернулся и пошел обратно в лагерь, оставив меня обдумывать скрытый смысл его слов.
Он же не мог иметь в виду, что лес вырос с тех пор, как я проходил здесь? Или что лес всегда там был, просто я его не заметил? Я же не мог ехать через лес и не увидеть ни одного дерева?
И то, и другое, и третье крайне маловероятно. Неужто что-то ослепило меня на время или заставило забыть виденное? Я решил спросить об этом Передура и узнать, что запомнил он.
Я нашел Передура за обустройством коновязей. Артур приказал расставить лошадей по пикетам, а не вместе, чтобы при необходимости воспользоваться ими как можно быстрее. Я окликнул следопыта, подошел и спросил:
— Помнишь, когда мы были здесь в последний раз?
— Рад бы забыть.
— Раз еще не забыл, спрошу: ты помнишь какой-нибудь лес в Ллионессе?
— Да какой там лес! — воскликнул он. — Здесь же Пустоши! Ты же и сам прекрасно знаешь. Если бы мы… — В этот момент он понял, что я спрашиваю его серьезно и странно посмотрел на меня. — Господин? Прости меня, я думал, ты шутишь. Чем вызван твой вопрос?