Бьорн взял его у нее и смущенно ухмыльнулся.
— Когда эти ребята говорят «под прикрытием», — объяснил он, — они имеют в виду действительно глубокое прикрытие.
Он обеими руками взялся за свое лицо и потянул. Джейн тихо взвизгнула, и затем открыла глаза. Бьорн держал в руке мягкую резиновую маску и широко улыбался.
Только его имя, разумеется, было не Бьорн.
— Только один вопрос, — проговорила она. — Почему именно «Бьорн»?
— Потому что, — ответил Бьорн, пожимая плечами. — Я случайно увидел это имя на пакете кукурузных хлопьев, если уж ты хочешь знать, и…
— Спасибо, — горько произнесла Джейн. — Сама виновата, нечего было спрашивать.
(Поскольку в паспорте Бьорна его имя фактически значилось как Гавриил; и если Джейн чего-нибудь сейчас и хотелось, так это найти какое-нибудь уединенное местечко, где бы ее могло стошнить подальше от посторонних глаз.)
— Для парня это было не так-то просто, — говорил тем временем Джордж. — Хирургия личности и все такое. Мы очень гордимся им, честное слово, сейчас, когда он вернулся в департамент.
Джейн гневно повернулась к нему.
— Да неужели? — сказала она. — И что же это за департамент, позвольте поинтересоваться?
Ответом ей было облако желтого дыма.
— Слушать внимательно, — сказал Генерал. — Мы входим, мы стреляем по всему, что движется, мы забираем заложника, мы выходим обратно. Пока все ясно?
Спектральные воины обеспокоенно кивнули. Не это было тем, что волновало их.
— А потом, — продолжал Генерал, — мы устроим полный осмотр вещмешков у уцелевших. Если будут уцелевшие, конечно. Я ясно выразился?
Спектральные воины отвечали гулом согласия и выстроились в боевой порядок, готовые к атаке. Несмотря на механическую четкость их строевой подготовки, среди них имело место немало недостойного пихания и толкания за места в первых рядах и других позициях повышенной опасности. Хотя спектральные воины и имели от природы склонность считать выживание чем-то, что случается лишь с другими, они не видели смысла рисковать понапрасну.
— По команде «в атаку», — рявкнул Генерал, — атакуйте. Все ясно?
— Все ясно, шеф.
— Прекрасно. Приготовились, ребята. В am а…
Слова замерли у него на губах, когда он увидел, что дверь, которой не было здесь еще несколько секунд назад, открылась, и из нее вышел некто в военной форме.
Спектральные воины обучены скорее разрушению, чем математике, но считать звездочки на погонах они умеют, и у вновь пришедшего на плечах их было больше, чем на фабрике, производящей елочные игрушки.
Он прошагал вдоль строя и остановился ярдах в трех от Генерала, который окаменел, словно замороженный.
— Вольно, парень, — буркнул ему новоприбывший, и сверкнувшая над его головой молния блеснула на золотой бахроме его эполет и козырьке фуражки. Странная вещь относительно его фуражки заключалась в том, что в ней прямо над его ушами были проделаны две аккуратные круглые дырки, словно для рогов.
Совершенно нечеловеческим усилием Генерал открыл рот, но все, что ему удалось из себя выдавить, было несколько мокриц и один довольно потрепанного вида паук.
— Арестуйте этого человека, — приказал новоприбывший. — Давайте, давайте, пошевеливайтесь.
Шестьдесят семь спектральных воинов внезапно обнаружили, что они очень, очень счастливы.
Мир остановился.
Не закончился, разумеется, просто остановился. Солнце рывком встало посреди неба и зависло с заглохшим мотором. Земля замерла на своей оси, но без разрушительных происшествий, какие должны были бы последовать, когда такое количество инерции внезапно обнаружило, что ей некуда деваться. Все часы в мире разбил паралич, вода застыла в реках, ветры испарились. Счетчик энтропии перестал щелкать. Капли дождя зависли в воздухе, как астронавты в невесомости.
Не считая, разумеется, Нью-Йорка, где все всегда не как у людей. Если бы кто-нибудь посмотрел очень пристально, он заметил бы там некоторое движение, но лишь очень небольшое движение. Основная часть горожан была захвачена всеобщим стоп-кадром; однако на Тридцать Шестой улице можно было увидеть небольшую группу довольно толстых людей, идущих не спеша, держа руки в карманах. Трое из них курили большие сигары. Судя по виду, они совсем не спешили.
На углу Тридцать Шестой и Бродвея они остановились и замахали руками. Желтый кэб без колес бесшумно проплыл поверх обездвиженного транспорта и подрулил к поребрику.
Металлическая лесенка выдвинулась на уровень тротуара, и толстые люди вскарабкались внутрь. Кэб поплыл прочь, двигаясь со скоростью, скажем, очень неторопливой гондолы, медленно поднимаясь в небеса, пока не потерялся среди облаков.