— Понравилась подножка? — радостно поинтересовался Хевилланд.
— Пошел к черту, — огрызнулся Клиффорд. — Если бы не эта старая пьяная кошелка, вы бы меня не поймали.
— Но мы же тебя поймали, — возразил Хевилланд. — Вставай!
Клиффорд поднялся на ноги. Подошел Уиллис и взял его за локоть. Потом Уиллис повернулся к бармену.
— Спасибо, — сказал он.
Трое мужчин вместе направились к двери. У самого выхода, рядом со столиком, где сидела пьянчужка, Хевилланд остановился. Женщина подняла голову и посмотрела на него взглядом алкоголички.
Хевилланд улыбнулся, поклонился и поднес свою длинную, как у гориллы, руку к поясу.
— Хевилланд благодарит вас, мадам, — сказал он.
Клиффорд признал, что всего за год совершил тридцать четыре нападения. Четырнадцать жертв подали жалобы в полицию. Последний раз он ухитрился выбрать женщину, работающую в полиции.
Но факт нападения на Джинни Пейдж и ее убийства он категорически отрицал.
Детективы регистрировали, фотографировали, печатали. Затем они уселись с ним в комнате для допросов 87-го участка и попытались опровергнуть его версию. Их там было четверо, не считая Клиффорда, — Уиллис, Хевилланд, Мейер и лейтенант Бирнс. Если бы не присутствие лейтенанта, Хевилланд попрактиковался бы в своем излюбленном виде спорта для закрытых помещений. А так его участие ограничилось одними словами.
— Мы говорим о вечере 14 сентября. Это бы четверг. Вспомни этот вечер, Клиффорд, — начал Мейер.
— Я вспомнил. У меня алиби, я находился в миле от того места.
— Что ты делал? — спросил Уиллис.
— Сидел с больным другом.
— Не говори ерунду! — приказал лейтенант Бирнс.
— Богом клянусь, это правда. Послушайте, у вас есть против меня восемь тысяч пунктов о нападении. Зачем вы пытаетесь навязать мне еще убийство?
— Заткни свою мерзкую пасть и отвечай на вопросы, — вступил в разговор Хевилланд, не замечая противоречия в собственных словах.
— Я и отвечаю. Я находился с больным другом. У него было пищевое отравление или что-то в этом духе. Всю ночь я просидел с ним.
— Какая это была ночь?
— С 14-го на 15-е, — ответил Клиффорд.
— Как тебе удалось запомнить дату?
— Я собирался идти в кегельбан.
— С кем?
— С этим самым другом.
— С каким другом?
— Как звать твоего друга?
— Куда ты ходишь играть в кегли?
— Его зовут Дэйви, — сказал Клиффорд.
— Дэйви, а дальше?
— Дэйви Крокетт,[13] Клиффорд? Отвечай, Клиффорд.
— Дэйви Левенстайн. Он еврей. Вы меня повесите за это?
— Где он живет?
— Бейс-авеню.
— Где именно на Бейс?
— У Седьмой улицы.
— Как его имя?
— Дэйви Левенстайн. Я вам уже говорил.
— В какой кегельбан ты ходишь?
— Кегельбан Кози.
— Он где, в центре города?
— Да.
— Где в центре города?
— Черт, вы меня уже запутали.
— Что съел твой друг?
— У него был доктор?
— Где, ты говоришь, он живет?
— Кто сказал, что у него пищевое отравление?
— Он живет на Бейс, я говорил. Угол Бейс и Седьмой.
— Проверь это, Мейер, — приказал лейтенант Бирнс, и Мейер быстро вышел из комнаты.
— У него был врач?
— Нет.
— Тогда откуда же ты знаешь про пищевое отравление?
— Он говорил, что у него такое ощущение.
— Как долго ты был с ним?
— Я зашел к нему в восемь часов. Именно на это время мы договаривались. А кегельбан, в который мы ходим, находится на Дивижн.
— Он уже заболел и лежал в постели?
— Да.
— Кто же открыл дверь?
— Он и открыл.
— А я-то думал, что он лежал в постели.
— Так и было. Но он встал, чтобы открыть дверь.
— Когда это было?
— В восемь.
— Ты же сказал в 8:30.
— Нет, это было в восемь. В восемь, я сказал.
— А дальше?
— Он сказал, что заболел, что это пищевое отравление и он не может идти со мной. Я имею в виду кегельбан.
— А дальше?
— Он сказал, чтобы я пошел без него.
— И ты пошел?
— Нет, я остался с ним на всю ночь.
— До какого времени?
— До следующего утра. Всю ночь я оставался с ним.
— До какого времени?
— Всю ночь.
— До которого часа?
— Приблизительно до девяти часов утра. Мы вместе съели яичницу.
— Что произошло с его отравлением?
— Утром он был в порядке.
— Он спал?
— Что?
— Спал ли он в ту ночь?
— Нет.
— Что вы делали?
— Играли в шашки.
13