– Кхм, – кашлянул милиционер. – Ровная дырка образовалась, однако.
– Пришлось подровнять, чтобы кирпичики ровно легли, – за спиной милиционера вырос директор универмага. – Здравствуйте, я директор магазина – Артур Вазгенович. Видите, как вывалилось? Очень старый кирпич, здание рушится прямо на глазах. Хорошо, что никого рядом не было.
– Ха! Это как в анекдоте! – подхватил молодой строитель. – Ползёт кирпич по карнизу дома, ползёт себе и приговаривает: «Ничего, что мокро, ничего, что снег – главное, чтобы человек был хороший!»
Милиционер улыбнулся и, ничего не сказав, вернулся в автомобиль.
«Лишь бы всё вынюхать», – пролетела недовольная мысль в голове Агаджанова. – Заканчивайте! – мрачно бросил он мастерам.
Немного спустя, милицейская машина отъехала.
– Подозрительно всё это… – милиционер обратился к коллеге, сидячему за рулём. – Что-то они утаивают.
– Вернёмся?
– Да! Разворачивай машину, сейчас всё выясним.
15. Дом Феликса, Ленинакан, утро, 16 мая
Николай, проснувшись, потянулся и подумал: «Жив-здоров, сыт, кров над головой есть. О чём ещё думать?»
Маша металась по дому, словно бабочка в закрытой банке: собирала сумку мужа.
– Так, носки есть… Брюки есть… – перечисляла она и провожала взглядом вещи, отправляющиеся на дно спортивной сумки.
Девочки в этот день в школу не пошли. Остались провожать папу. На какое-то мгновение Маша загрустила, заплакала – трудно было отпускать любимого мужа далеко и немного страшно оставаться одной с детьми.
– Маш, ты чего? – Феликс увидел слёзы на глазах жены.
– Расставание – всегда печаль, – с грустью пролепетала Маша.
«И на кой я согласился ехать с ним в Москву?» – подумал Феликс. – «Поздно отказываться, а жаль. Ни за что бы не оставил её, маленькую и хрупкую мою девочку…»
Радио болтало без умолку, но голоса и смех дочек перебивали его. Эти неугомонные, шумные и озорные малышки разбавляли грусть родителей, наполняли дом жизнью и счастьем.
– Пап, смотри, какие у нас цыганочки! – радовались девочки, держа в руках красивейших куколок.
– Нанэ цоха, нанэ гад, мэ кинэл мангэ ё дад… – в комнате появился Николай, напевая песню из фильма «Табор уходит в небо». – Машка, – Николай увидел на полу сумку, – не собирай Феликса, мы полетим без вещей.
– Как это? – вскрикнула Маша. – Я вам ещё еды в дорогу положу, и сейчас перед выездом покушаете. Не полетите же голодными.
Николай не стал спорить и спустя несколько минут уже сидел за обеденным столом.
– Ты чего не ешь, братик? – поинтересовался у Феликса.
– Неохота… – признался тот, крутя вилку в пальцах. – Нет настроения…
У калитки долго прощался с женой и доченьками.
– Я отойду, – сухо бросил Николай и закурил: он не любил, не понимал прощания, женских слёз, грусти и объятий. Его никогда и никто не провожал, не встречал – в бесконечной свободе Николая всё же было что-то, что заставляло его ёжиться.
– Удачно вам добраться, – неустанно приговаривала Маша. – Пусть всё сложится хорошо. Хоть бы не обманули.
– Всё будет хорошо, я же не один. Ну чего ты хнычешь?
– Волнуюсь. Это же Москва.
– Мы не пропадём, Маш. Я скоро вернусь, обещаю! Не хандри!
– Ну всё, идите.
Феликс ещё раз поцеловал жену и вышел за калитку.
– Индеец! Как поедем – на коне или на автобусе?
– На автобусе, – вяло произнёс Феликс.
Они пошли в сторону остановки. Автобус до аэропорта должен был прийти с минуты на минуту. Едкий дым и копоть от машин душили. Николай, засунув руки в карманы, насвистывал песню. Думал о том, как он, хорошо одетый, зайдёт в самый дорогой ресторан – в «Прагу» или «Арбат», закажет там фирменное блюдо и непременно салат «Пражский». А потом в «Арагви» выпьет в компании брата вкусного и крепкого грузинского вина.
16. Дом Гаспара, Ереван, полдень, 16 мая
В дверях дома цеховика толпились его бестолковые помощники.
– Шеф, мы это… Не нашли, короче, Колю.
– И почему я этому даже не удивляюсь? – с нотой какого-то безразличия произнёс Гаспар. – Вы никогда и ничего как следует сделать не можете.
– Шеф, это реально первый раз, когда случилась лажа, правда. Сам знаешь, мы были у него на хате – хозяйка квартиры сказала, что он не появлялся пару дней. Мы пасли его возле дома и на лестнице – голяк.
– Как будто сквозь землю провалился! – шепеляво подтвердил Мульт.
– Хочешь, я и тебя зарою? – Гаспар злобно заглянул в глаза болтливого недоумка. – Вот ты и будешь сидеть и пасти Колюню – если узнаю, что прозевал его, – отправлю на съедение рыбам. Ты, – Гаспар обратился к Пончу. – Останешься. Есть дело к тебе.