— Старый фокус, — сказала Мэри. — Половина домов в Пенденнисе использует такие бечевки.
Было еще часа два до рассвета, когда мы закрыли дверь и услышали, как засов упал на свое место. Над гаванью небо уже серело. А перед восходом придет Обрубок.
Я натянул куртку. Мы стояли, глядя на восток, на небо, когда проход вдруг осветился. Я обернулся. Наверху, в тени свечной лавки, появился мужской силуэт с открытым фонарем.
11
ОЖИВШАЯ ХИМЕРА
Мэри испугалась. За фонарем мы не могли видеть того, кто его держал. Он шагнул к нам, и фонарь поднялся в его руке. Свет залил оштукатуренную стену слева от нас и превратил ступени в ряд черных полос.
— Мэри, дитя мое! — воскликнул человек.
— Пастор Твид? — удивилась Мэри.
— Ну и напугала же ты меня! Ужасно напугала. — Свет заколебался и опустился. — И мистер Джон. В поисках отца, могу я предположить?
— Да,— сказал я.
Пастор поднял фонарь выше. Теперь свет падал на его громадную шляпу, оставляя всю остальную фигуру в тени.
— Поиск был успешным?
— Нет,— соврал я.
— Но ты будешь и дальше искать, я полагаю.
— Конечно, сэр.
— Я тоже поищу его. Желаю успеха, мастер Джон. — Он отвернулся, и огонь высветил его силуэт. Он направился на улицу. — Да благословит тебя Бог, мой мальчик, — сказал он и ушел.
Мэри тронула меня за рукав.
— Почему ты ему соврал? — прошептала она.
— Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, где мой отец.
— Но пастор...
— Никто. — Я взял ее руку и пошел вверх. Мэри сначала тянула назад, но потом покорилась.
— Ты ошибаешься,— произнесла она озабоченно. — Я знаю пастора Твида всю жизнь. Ему можно верить. Ты должен кому-то доверять.
— Я доверяю тебе,— сказал я.
Мэри привязала пони к столбу. Они оба начали тыкаться в нее носами.
— Куда мы пойдем? — спросила она.
— В амбар, — сказал я.
— Где живет Обрубок?
— Где он держит ключи, — уточнил я.
Мы оставили пони там, где они были, и молча пошли вниз по мощенной булыжником улице. Ветер выл в карнизах и дымовых трубах. Мэри ощутила мой страх и ободряюще сжала мне руку. Мы дошли до амбара и увидели его распахнутую дверь. В моей памяти ожили воспоминания, связанные с этим местом.
Мы прислушались. Изнутри не доносилось ни звука. Ни движения, ни дыхания. Я весь сжался и прошмыгнул внутрь, пока окончательно не струсил.
Совершенно ничего не видя, я прошел прямо к полке. Если он был здесь, то сейчас должен меня ударить. Я ощупывал доску, стряхивая вниз раковины, куски дерева и иные его скудные сокровища. Я слишком спешил. Доска свалилась со всеми побрякушками.
— Поторапливайся, Джон, — напоминала Мэри снаружи.
Я подбирал и вновь отбрасывал вещи. Мотки веревок, птичьи перья, лодочные гвозди. Солома, грязь... У стены я нашел ключи: железное кольцо холодом отозвалось в моих пальцах. Я схватил их и побежал, Мэри — за мной. По улице, мимо пони, по ступеням прохода. Нащупать гвоздь, открыть засов. Распахнулась дверь, мы вбежали внутрь и перевели дыхание.
Мэри была поражена, увидев отца в этом ужасном месте, напуганным нашим внезапным появлением. Крысы, визжа, скрылись в изгибе стока. Я нырнул вниз, Мэри осталась наверху. Я стянул с лица отца платок, отец всхлипнул:
— Джон!
— Ключи! — Я позвенел связкой. — Я нашел ключи!
— О Джон. — Отец плакал.
Я перепробовал все ключи в каждом из замков, ковыряясь вслепую, толкал их, вертел и поворачивал. Но ни один из них не подошел. В отчаянии я рванул тяжелые цепи.
— Бесполезно, — шепнул отец. — Единственная возможность — прийти, когда он будет здесь.
Я не представлял, как справлюсь с безногим, борясь с ним в темноте в знакомом ему месте. Перебрав звенья цепи и ощупав кольца и замки, я пришел к выводу:
— Напильник. Может быть, я добуду напильник.
Отец не ответил. Я тронул его плечо и попросил набраться терпения. Мэри протянула руку вниз, чтобы помочь мне выбраться наружу. Когда наши лица сблизились, она прошептала:
— Смотри! — и схватила мои пальцы, провела ими по изгибу кирпичной кладки верха сточного туннеля.
Горизонтальной полосой тянулись под самым люком засохшие гроздья мелких морских водорослей. Их труха осталась в моей замершей на мгновение ладони.
Я сразу понял, что это означает. Обрубок обеспечил себе гарантию того, что никто, кроме него, не найдет контрабандное золото. Если он не сможет сюда прийти, если его убьют приятели, то при наивысшем приливе, как раз в новолуние, отец утонет и секрет золота останется нераскрытым.