Я чуть было не вскочил, чтобы бежать назад, к пони. Мэри удержала меня. Вдова сделала знак дурного глаза и плюнула на землю между растопыренными пальцами.
— Это он, говорю я вам! — кричала она срывающимся голосом. — Он вернулся на землю в том же месте, где утонул много лет назад.
Люди что-то невнятно бормотали. Некоторые крестились кончиками пальцев. Вдова шипела, как взбешенная кошка.
— Вы видели его! Вы все видели его! Это была наша добыча. — Она протянула руку в направлении Саймона Могана. — Это твоя работа! Верни его в море! Верни его в море, из которого он вышел, или ты проклянешь день, в который его спас.
Саймон Моган стоял на песке, держа повод своего коня, когда к нему подошел, размахивая топором, Калеб Страттон.
— Я знаю, где он! — закричал Страттон.— Найди девочку и сразу найдешь мальчика.
— Если прикоснешься к девочке, ты покойник, — ответил Моган. — Тронь только волосок на голове девочки, и...
— А что с ней сделается? Да мы ее и пальцем не тронем, — уверял Калеб. — Ее надо использовать как приманку. Крысу всегда заманивают самым лакомым кусочком сыра.
Саймон Моган повернулся к нему. Они стояли лицом к лицу, того, что они говорили, теперь не было слышно. Затем Страттон отступил.
— Черт бы тебя побрал, Моган! Я знаю, как обходиться с детьми. Плеткой-семихвосткой. Это быстро выбьет из него правду.
— Я сам разберусь.
— Посмотрим. — Калеб отступил еще на шаг. — А то ведь я могу рассказать девочке кое-какие истории. Об ее отце, может быть, о том, что однажды случилось на Надгробных Камнях...
В следующий момент Калеб Страттон уже лежал на земле. Моган с кулаками наклонился над ним.
— Придержи язык, Страттон, — прорычал он. — А с этим проклятым пацаном я сам разберусь.
Вдова заверещала. Она вытянула пальцы и нацелила их на Могана. Она повернулась за ним, когда Моган вскочил на лошадь и галопом понесся по дороге.
— Ты пожалеешь! — кричала она ему вдогонку и смеялась. — Блуждающие огни побегут по пустоши! Мертвые поплывут по морям, и живые вспыхнут пламенем!
Поднимая пыль, Моган исчез тем же путем, которым и появился.
— Пошли, — сказала Мэри. — Я хочу быть дома раньше, чем он туда попадет.
— Нам надо поторопиться.
— Нет, ни к чему. — Мэри сквозь слезы посмотрела на меня. — Он через минуту сбавит ход. Его гнев проходит быстро.
13
ЧЕТВЕРО ВМЕСТЕ
Мы направились сначала к кромлеху. Это была моя идея.
— Я хочу посмотреть, принесет ли он фонарь обратно,— сказал я.
При дневном свете это сооружение выглядело как странное обиталище таинственных существ. Тяжеленная «крыша» устанавливалась без всяких тонких балансировок, употребляемых современными строителями, но она держалась уже не одно тысячелетие и продержится еще многие тысячи лет.
Мы приблизились настолько, что я без труда мог видеть бегущего человека и его искаженное ужасом лицо. Миновав подъем, мы остановились во впадине, ожидая стук копыт лошади Могана.
— Он нас увидит, — сказал я.
— Возможно, — ответила Мэри. — Мне все равно.
Такой я ее еще не видел. Я подогнал своего пони поближе к ней.
— Ты все еще веришь в проклятие?
— Не знаю. Я вообще не знаю, что теперь думать.
Она посмотрела на небо, потом вниз, в землю. Я сжал ее ладонь.
— Мэри, что случилось с твоим отцом?
— Он погиб на Надгробных Камнях. Он, моя мать, тетя и Питер. Все четверо вместе.
— В одну и ту же ночь?
— Все четверо вместе. — Ее губы едва шевелились.
— Как?
Она не успела ничего сказать. Небо к западу, над фермой, взорвалось тучей грачей. До нас донесся жуткий крик, затем шум птиц.
— Что случилось? — крикнула Мэри.
Птицы кружили над нами, когда мы спешили через кустарники изгороди, подъезжая к ферме. Громадной массой они бурлили над нами, парами и поодиночке оседая на крыши дома, конюшни и хижины Эли. Они не издавали ни звука, только следили за нами.
— Эли! — звала Мэри. — Эли!
Дверь конюшни была распахнута. Куча сена лежала глубоко внутри, из нее торчали вилы. Мы расседлали пони, и они потрусили прямо к сену. Мы остановились между постройками, вслушиваясь в жуткую тишину, чувствуя, что кто-то чужой пришел и ушел совсем недавно.
Мы заглянули в хижину. Печальное это было место. Только одна комната, пустая, как судовая кладовая. Грубый стол, шаткий стул, скамья вместо кровати. Брат владел состоянием, у Эли не было ничего. Мэри закрыла дверь.