Выбрать главу

Майор прервал размышления Кортеля, сказав, что сначала Окольского надо поймать. Он долго и нудно говорил о черепашьих темпах следствия, о неизобретательности в их деле. «Мы любим строить гипотезы и не любим действовать», – это уже относилось к самому Кортелю.

После совещания у майора позвонил Беганьский, и Кортель тотчас же выпалил ему, что этого психа магистра могла допросить и районная милиция, а значит, в его выезде не было необходимости. Репка – обычный маньяк… А может, Главная комендатура уже знала заранее, чего стоят показания магистра, и его, Кортеля, послали подумать кое о чем?…

Беганьский молчал. И когда инспектор закончил свою тираду, спросил:

– Надо ли погашать, что тебя это дело уже не интересует?

– Интересует! – крикнул Кортель. – Интересует! – И бросил трубку.

Вспоминая эти подробности, Кортель не заметил, как они выехали на Познаньскую улицу, где снова была пробка. К тому же улицу перегородил самосвал, выли клаксоны, а два милиционера безуспешно пытались навести порядок.

– Когда наконец закончат эту стройку? – нервничал таксист. – Вы, наверное, знаете, что здесь строят?

Кортель не знал. Когда-то он смотрел план, но сейчас ничего не мог вспомнить. Зато хорошо помнил, как выглядел этот перекресток двадцать пять лет назад. Обугленные скелеты домов и глухая стена, запирающая Аллеи Уяздовские у нынешнего здания центральной сберкассы.

– Приехали, пан начальник, – сказал таксист.

Кортель расплатился.

Бася открыла дверь. В прихожей на вешалке он увидел мужской плащ и шляпу.

– Я думал, что будем одни, – тихо сказал Кортель.

– Будем, – прошептала Бася. – У меня инженер Рыдзевский.

– Ты его знаешь?

Она открыла дверь в комнату. За низким продолговатым столиком сидел Рыдзевский. Одет он был гораздо приличнее, чем на работе, когда Кортель увидел его впервые. Правда, галстук, плохо завязанный, никак не шел ни к рубашке, ни к пиджаку в клетку.

– Вы знакомы? – спросила Бася.

– Знакомы, – пробурчал Кортель.

– Кофе или чаю?

Кортель попросил кофе. Бася исчезла в маленькой кухоньке, и Кортель сел на низкий неудобный стульчик. Все в комнате Баси было миниатюрным и изящным, но, как говорил инспектор, непрактичным. Квартира должна быть прежде всего удобной, толковал он ей. Взять, например, кресло: пусть оно будет одно, но большое и мягкое, чтобы можно было подремать над книжкой. «У тебя будет такое кресло», – смеялась она в ответ.

– Пан инспектор, наверное, не ожидал меня здесь увидеть, – начал инженер.

– Нет, – сознался Кортель.

– Я познакомился с Барбарой три года назад, – продолжал Рыдзевский, – когда Зося, то есть Зося Зельская, только начала у нас работать. А сегодня утром я позвонил Барбаре и попросил разрешения поговорить о деле, очень для меня важном. Барбара была так любезна, что разрешила мне нанести ей визит.

Инспектор молчал.

Бася разлила кофе. Она всегда делала это с удовольствием. Кортель залпом выпил полчашки.

– Не пей так жадно, – шепнула она ему на ухо, – это без пользы.

– Я уже объяснил Барбаре, – Рыдзевский говорил с трудом, будто каждое слово причиняло ему боль, – цель моего визита. К сожалению, у меня сложилось впечатление, что я не смог убедить Барбару. Может быть, вы, пан инспектор, – инженер вымученно улыбнулся, – сумеете мне помочь?…

Бася села на низкий стульчик: мини-юбка так высоко открывала ее ноги, что Кортель отвел взгляд.

– Я хотела бы помочь, – сказала она беззаботно, – но боюсь, пан инженер, дело уже проиграно…

– Какое дело? – спросил Кортель.

– Речь идет о Зосе, о Зосе Зельской, – поспешно ответил инженер. – Видите ли, я не делал из этого тайны: я эту девушку люблю. Да, да! – С каждым словом он говорил, все более распаляясь. – Я знаю, что выгляжу не слишком эффектным для такой молодой девушки, но ведь были же недели, даже месяцы… Впрочем, дело не в этом… Я упрям и буду бороться за Зосю так долго, пока не потеряю надежды, и даже тогда, когда ее утрачу. Я кажусь вам смешным? Потому что старше ее? Что уже не принадлежу к молодежи?

Кортелю он не казался смешным, напротив – инспектор почувствовал к Рыдзевскому что-то вроде симпатии.

– Однако речь сейчас идет не обо мне. Я думаю о ней. Я знаю, что ее допрашивали. Знаю также, что парень, которого она любит, во что я, впрочем, не верю, убийца…

– Нет, он не убийца, – сказала Бася. – Его несправедливо подозревают.

– Откуда вы все это знаете, пан инженер? – спросил Кортель. – От Зельской?

– Нет, – тихо ответил он. – Она мне говорила только, что ее допрашивали.

– Тогда откуда же?

– Я когда-то видел их вместе. Раза два. Потом увидел его фотографию в газете.

– Вы должны были нам об этом сообщить.

– Я не мог, пан инспектор, вы же понимаете…

– Естественно, не мог… – вмешалась Бася, принимая сторону инженера.

– Она постоянно о нем думает, – продолжал Рыдзевский. – Верит в его невиновность. Боится за него.

– Верно, – подтвердил Кортель. – Так вы полагаете, что она его прячет?

– Ты шутишь! – Бася резко встала со своего стульчика.

– Она честная девушка, – сказал Рыдзевский. – Ей органически несвойственно делать что-либо плохое. Знаете, как это бывает: мы каждый день слышим и читаем о преступлениях, но сколько среди нас найдется таких, которые поверят, что кто-то близкий, знакомый мог бы совершить убийство? Я боюсь, что, если бы этот человек, этот Окольский – его фамилию он произнес с ненавистью, – пришел к ней, она бы помогла ему. Подвергая себя риску, рискуя жизнью…

– Она любит его, – сказала Бася.

– Любит, любит… – прошептал Рыдзевский. – Ложь! Нельзя любить убийцу!

– К сожалению, можно. Но Болек не убивал.

– Она внушила вам. И себе внушила, чтобы как-то оправдать свою любовь. Он испорченный, честолюбивый парень, цинично использующий доверие девушки…

– Но ведь вы даже незнакомы с ним!

– Нет, – холодно произнес Рыдзевский, – незнаком. Но я собирал о нем информацию.

Теперь удивился Кортель.

– Зачем?

– Я хотел знать, кто мой соперник. Бася, – он снова обратился к ней, – постарайтесь объяснить Зосе… Должна же она понять…

– Что понять? – спросила Бася. – Что ей с вами было бы удобней? Такие вещи не поддаются холодному расчету. Но я хочу вам посоветовать только одно: если вы хотите сохранить дружбу с Зосей, никогда не называйте Болека убийцей. Она этому никогда не поверит. И я тоже, – добавила она с чувством.

– Прекрасно, – сказал Кортель, обращаясь к Басе. – Но ты, Бася, забываешь, что так или иначе Окольский преступник, и твоим долгом как приятельницы Зельской было бы, пожалуй, предостеречь ее, что каждая попытка оказания ему помощи или установления контакта…

– Боже! – воскликнула она. – Ты и впрямь ни на гран не веришь в женскую интуицию! Болек не мог убить!

– Это почему же? – казалось, что до Баси не доходит то, что он говорит. – Это почему же он не мог убить? Я разыскиваю его и подозреваю, что твоя приятельница знает…

– Ничего она не знает! – быстро ответила Бася. – Вы тоже уверены в этом? – обратилась она к Рыдзевскому.

Инженер молчал. Он отодвинул кофе и сказал, что ему пора идти. Выглядел он усталым и удрученным.

– Я убедительно прошу вас, – сказал он, целуя на прощание руку Басе, – никому не говорить о сегодняшнем разговоре. Я не хотел бы, чтобы Зося узнала…

Бася и Кортель остались одни. Он ходил по комнате, как по тюремной камере, цепляясь за мебель.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить, Бася?

Бася подошла к нему.

– Почему ты вдруг стал чужим?

– Это не я, а ты. Мы должны друг другу доверять, если хотим быть вместе.

– Ты мне не доверяешь? – спросила она.

– Теперь уже нет.

– Да… – сказала Бася, садясь на диван. – Ты что, всегда бываешь милиционером?

– Что за вопрос, Бася?