– Что ты сказал, Семен? – переспросила Нелли, выйдя из кухни. – Что там с тобой творится?
– Да так, черт знает что, я и сам не пойму. Мне тут все об этом случае с депутатами думается. Читаю о них в газете, а вспоминаю свои злоключения.
– Как интересно, а ты ничего об этом не рассказывал…
Нелли подошла ближе и уселась на подлокотник кресла, небрежно распахнув разрез платья.
– И рассказывать-то нечего. Так, какой-то ненормальный звонил мне недавно в кафе, предупреждал, чтоб я не занимал поста главного инженера.
– А я бы была очень счастлива, если б ты занял такой пост. Но, к сожалению, это невозможно – Плешивцев на этом посту засел крепко и уходить никуда не собирается.
– И я не поверил, а он мне на это знаешь что сказал?
– И что же? Это уже становится интересным…
– А он мне следующее выложил, не поморщившись: «Умрет скоро ваш Плешивцев – вот и место освободится».
– Ну и шутник! Только шутки его невеселые. А ты не бери в голову, Семен, и думаться не будет.
– Нет, в голову не буду, а вот в руки кое-что возьму!
Он обхватил Нелли за талию и притянул к себе в кресло.
– Ну что ты, Семен, – кокетливо произнесла она, – еще ведь сладкое!..
– Мое сладкое уже со мной…
Семен Семенович плотнее прижал к себе Нелли и начал осыпать ее лицо божественными, как казалось Нелли, поцелуями. Ей это было очень приятно, и она совсем не желала сопротивляться, подставляя для поцелуев шею, губы, уши.
Рука Семена Семеновича скользнула вниз по платью, к линии разреза, который был так близко и открывал пару очаровательных ножек. Грач гладил бархатистую кожу, испытывая при этом немалое удовольствие. Затем медленно, как бы случайно, его рука задела за нижнюю пуговицу, и та, словно ожидая сигнала, неслышно расстегнулась.
– А может, все-таки сладкое?… – еле слышно прошептала Нелли.
По ее телу пробежала мелкая дрожь, сердце учащенно забилось. Она чувствовала, что начинает краснеть. Такое с ней не впервой, но кажется, что это и есть самое настоящее, охватывающее целиком, парализующее мозг, мышцы… Чувство телесности покидает тебя, словно измученная душа вырывается на волю.
– Ты словно цветок, – шепнул Семен ей на ухо, – мой цветок…
– Какой цветок? – плохо соображая, спросила Нелли.
– Такая неясная маленькая ромашка, состоящая из мягкого тельца, облаченного в неясные лепестки, которые так легко открываются.
Грач произносил эти слова мягко, вкрадчиво, одновременно расстегивая одну пуговицу за другой.
– На лепестках можно гадать, – то ли предположила, то ли вспомнила ушедшая куда-то в свои мысли Нелли.
– Мы так и сделаем, пусть первый лепесток будет любовью, – предложил он, выведя ее из размышлений, и при этом ненавязчиво стянул с нее платье, отбросив его в сторону.
Улыбнувшись легко навязанной игре, Нелли сняла с шеи Семена галстук со словами:
– А этот лепесток пусть будет надеждой.
Прежняя небольшая натянутость и стеснительность благодаря наивной, но все-таки романтичной игре, исчезла. И вот уже Семен Семенович держал у себя на коленях нежное, ласковое создание. Ему сейчас так хотелось ласки близкого друга, женщины. Ведь с тех пор, как его грубо предала жена, Нелли оказалась для него чем-то вроде спасательного круга, который он смог впервые заметить за все долгое время, проплывающее в одиночестве. Она смогла его увлечь, зародить в нем нежность и хоть малые, но все же романтические чувства.
Нелли и не заметила, как очутилась в своей кровати. Она не могла, да и не хотела в эти минуты мысленно рассуждать: а правильно ли она поступает? В ее душе был рай, и никаких враждебно настроенных мыслей она туда не пускала. Все то, что прекрасно – должно оставаться таким, чтобы оставить самый яркий оттиск в воспоминаниях на будущее.
– А я и не заметила, как попала в спальню, – удивилась Нелли.
– И не надо! – улыбнулся Семен Семенович, осыпая все ее тело поцелуями. – Происходящее вокруг для нас в эти мгновенья растворилось. Только я и ты. Мы с тобою одинокие существа, живущие своей жизнью. Но сейчас мы вместе – мы одно целое. Ты чувствуешь меня как часть себя, и тебе хорошо, а я наслаждаюсь теплом, которое ты мне даришь!
– Мне хорошо с тобой, Семен, я и не думала, что так может быть.
– Может быть все! Главное – чтобы мы этого захотели, пожелали и сумели сотворить для себя то счастье, о котором мечтаем, но к сожаленью, редко можем достичь.