– Да ты лучше на прихожку посмотри, – также шепотом произнесла Сара. – Я ж тебе, дураку, второй месяц о такой толкую. Наша совсем поистерлась – пора на дачу увозить.
Любопытные соседи, столпившиеся у входа в комнату, тихо перешептывались, обсуждая увиденное.
– Ну-с, – произнес немолодой врач, обращаясь к Плешивцеву, – и что это мы тут среди ночи делаем?
– Они приходили за мной! – пробубнил Влас Власович, слегка съежившись от стыда и спрятав в глубину души переполнявшие его победные чувства. – Они хотели меня убить.
– Ara, a вы их палкой! Только скажите: где ж теперь они – те, кто приходил к вам?
– Исчезли! Они не люди – призраки. Думают, что управляют миром. Все они – тени, черные тени, палачи душ людских; черви, грызущие изнутри. Вы должны помочь мне расправиться с ними!
– С кем – тенями, призраками или червями? – смеясь, спросил санитар.
– Вы мне не верите, смеетесь. Думаете, я сошел с ума! Нет! Я при памяти и знаю, что делаю.
– Конечно, при памяти, – продолжил врач. – И люстру при памяти разбили, и мебель перевернули. Только с памятью вашей что-то не то твориться стало. Вот поедете с нами сейчас, мы вас подлечим, память прежнюю вернем – и как раньше, будете здоровехоньким.
– Сейчас в психушку заберут, – вполголоса произнесла Лизочка.
Эти слова расслышал Плешивцев и, осмотрев собравшуюся толпу, произнес:
– Ну что ж, я согласен: в психушку так в психушку. Вам всем только хуже будет, а мне уже все равно! Я лишь хочу попросить исполнить мое последнее желание.
Врачи и санитары переглянулись, пожав плечами, и вопросительно посмотрели на тихо всхлипывающую Изольду Лукьяновну. Та, поняв их вопросительные взгляды, произнесла:
– Разрешите ему последнее желание. А что ты хочешь, Власеночек мой?
Взглянув печальными глазами на жену, он ответил:
– Только пять минут полежать в нашей кроватке и проститься с ней.
Врач рассмеялся на такую просьбу и одобрительно кивнул головой:
– Идите, голубчик, идите! А потом в машину и поедем.
Повернувшись, Влас Власович медленно побрел к спальне. За каждым его шагом пристально наблюдали собравшиеся соседи. В ком-то из них в тот момент промелькнула жалость и сострадание, на лицах некоторых – саркастические усмешки.
Плешивцев вошел в спальную комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Приблизился к кровати, лег в нее, осмотрел печальным взглядом полутемную комнату, закрыл глаза и… умер.
Через пять минут первой в комнату вошла Изольда Лукьяновна. Она подошла к мужу, тронула за руку, но, увидев его бездыханным, вскрикнула и, потеряв сознание, рухнула на пол.
На крик тут же вбежали санитары, следом за ними устремилась толпа соседей. Но, оценив произошедшее, лица толпившихся соседей сразу изменились. Насмешки и ухмылки сменились на скорбь и застывший ужас в глазах. Словно по команде все попятились назад к двери и, выскочив на лестничную площадку, молча разошлись по своим квартирам.
Санитары быстро привели Изольду Лукьяновну в чувство, вколов ей успокоительное, и усадили в кресло. Супруга ее вскоре забрала другая машина.
А за окном тем временем была глубокая ночь, и в царствующей тишине откуда-то доносился лишь победный лай пса.
Глава 9
Нелепые слухи
Слегка забрезжил рассвет, простирая свои первые утренние блики по сонной земле. Дуновение ветра сменилось, преображаясь из холодного ночного в приятную утреннюю прохладу. В эти мгновенья словно закрутились колесики какого-то необъяснимого механизма в природе. Первые волны рассвета пробежались по деревьям, траве, цветам. Цветы зашевелились, словно сбрасывая мантию сна. Прохладная роса оживила стебли, траву. Почувствовав пробуждение травы, зашевелились букашки, ночевавшие под ее сводами.
Первые, еще робкие шаги рассвета с каждым мгновением становились сильнее и увереннее. И вот блеснул золотистый луч. Перехватив его, встрепенулись птицы. Послышалось их первое пение – нежное, как сам рассвет, и на удивление звонкое и радостное. Спокойствие и чистота переполняют эти утренние мгновенья, и кажется, что весь мир погрузился в пучину блаженства. Главное – поймать этот миг, ощутив на своем теле умиротворенный поцелуй росы, и сработает следующий переключатель этого странного механизма, принеся с собой отличное настроение на весь наступающий день.
Вся эта гамма волшебных утренних красок и чувств застала в постели только что проснувшегося директора «Водора» – Полиевкта Петровича. Широко раскрыв глаза, он с наслаждением вдохнул всю прелесть раннего утра и невольно расплылся в благодарной улыбке, хотя далеко не был романтической натурой.