За разъяснением того, что произошло дальше, снова обратимся к дневникам Б. П. Харитонова. Эти записи сделаны им со слов Василия Дроздова, разведчика из группы Крутикова, сразу же после освобождения Львова.
«Несколько дней мы с Приступой[6] блуждали по лесу и наконец встретили евреев[7], которые жили в двух землянках, искусно построенных в глухом лесном овраге. Решили переждать здесь несколько дней, отдохнуть, отоспаться. И вскоре оба почти одновременно заболели тифом.
Вот тогда-то и пришли к нам Грачев с Каминским и Беловым…
Как сообщил Кузнецов (Дроздов, разумеется, все время называл его Грачевым), они с Каминским и Беловым уехали во Львов, когда отряд еще только пытался перейти железную дорогу Ровно — Ковель. Во Львове жили у знакомых Каминского. Кузнецов говорил, что видел в городе Харитонова и считал, что вся группа Крутикова благополучно дошла до города и нормально работает. Устанавливать контакт с группой не было необходимости: вскоре вблизи города должен появиться весь отряд.
Во Львове Кузнецов провел несколько террористических актов, а утром 9 февраля им были уничтожены два немецких генерала. После этого группа Кузнецова на несколько дней затаилась на квартире у родственников Каминского. В городе не появлялись. Машина стояла в сарае. В какой части города это было, Кузнецов Дроздову не сказал.
К тому времени Кузнецов из бесед с немцами уже знал, что большой отряд советских партизан, двигавшийся с севера в сторону Львова, после боев повернул обратно. Значит, отряд к городу не подойдет.
Вот почему Кузнецов решил ехать к фронту и попытаться его перейти.
Утром 12 февраля они выехали из города по дороге на Злочев. В пути их остановил пост полевой жандармерии. Кузнецов застрелил проверяющего офицера, и им удалось уехать из села. Но, опасаясь, что после этого немцы быстро перехватят их на дороге, Кузнецов с товарищами решили бросить машину и скрыться в лесу.
Они долго блуждали по лесу, часто меняя направление, и уже под вечер увидели крадущегося между кустов бородатого человека в старой, оборванной одежде.
По внешнему виду сразу можно было определить, что это один из скрывающихся от немцев и бандеровцев евреев. Он был страшно напуган внезапной и, казалось ему, гибельной встречей с немцами. Кузнецов и Белов были в немецкой военной форме, и стоило большого труда убедить его в том, что перед ним не фашисты, а советские люди. Тогда он привел разведчиков в хорошо укрытую в овраге землянку, в которой жили еще несколько человек.
Утром, когда Кузнецов, пристроившись в уголке, при свете коптилки делал свои записи, он вдруг неожиданно услышал:
Это же их песня!
— Откуда вы знаете ее? — срывающимся от волнения голосом спросил он у напевавшего хозяина землянки. Разведчик был уверен, что пришла она в этот лес вместе с их отрядом.
— В соседней землянке ее напевают двое партизан.
Кузнецов попросил провести его к соседям. И здесь он встретился с лежащими Дроздовым и Приступой. Оба тяжело болели. Приступа бредил. У Дроздова кризис миновал, он был в сознании, но еще очень слаб.
До вечера просидел Николай Иванович у постели больного товарища. Рассказывал о событиях во Львове. Он торопился быстрее перейти линию фронта, связаться с командованием, сообщить о проделанной работе и получить новое задание. Надо было спешить: война на исходе.
В тот же день один из жителей землянки принес Кузнецову газету «Львiвскi Bicтi» с некрологом на погибших во Львове от рук партизан гитлеровских чиновников. Кузнецов внимательно прочел и взял газету с собой.
На следующий день Кузнецов, Каминский и Белов пришли попрощаться. Они решили идти к фронту. Перед уходом Кузнецов поделился с Дроздовым патронами для немецкого автомата.
И они ушли. С того дня никто из партизан с ними больше не встречался…»
После войны было написано много книг о Н. И. Кузнецове. Описывая его встречу с Дроздовым, авторы допустили неточность, заявляя, что Дроздов к тому времени возглавлял партизанский отряд и все же отпустил товарищей одних в опасный путь, будто бы дав им в сопровождающие только Марка Шпильку и Самуила Эрлиха.
Кузнецов — немецкий офицер (а он до последнего своего часа был в форме) — не мог находиться в одной группе с беженцами-евреями. Больные Дроздов и Приступа сами были беспомощны, поэтому не могли сопровождать Кузнецова, Каминского и Белова. Позднее, когда Дроздов окреп, он действительно возглавил небольшую группу партизан. После освобождения Львова группа Дроздова была расформирована. Дроздов и Приступа ушли на фронт. Оба дожили до Дня Победы. Но жизнь их оборвалась трагически. Дроздова растерзала в 1945 году оуновская банда в Боратине, куда он приехал повидаться с малолетней дочкой, которую воспитывали родители жены, также погибшей от бандитской пули. Федор Приступа погиб после войны в дорожной катастрофе. Он тогда работал председателем колхоза под Ковелем.