Когда Демьянов рассказал, как зарезали в тюрьме старшего Грача и забили насмерть младшего, Надежда обернула длинные спицы вощеной бумагой и спрятала их, вместе с истертым обломком точильного камня, глубоко за поленницей. Но все равно, до сих пор частенько видела во сне, как неторопливо входит направляемая ее руками спица в плоть. И слышала, как хриплые крики братьев постепенно превращаются в животный визг. Как глухо лопается глазное яблоко под острием. Как хрустит рассекаемая по живому кость. И просыпалась, захлебываясь от бессилия. Иногда снилась ей и Наталья. Прежняя, с ободранными коленками и пухлыми песенниками.
***
Она висела в клубящейся серым пустоте и одновременно стояла у своей печки. Кружка остановилась. На досках пола поблескивал мокрый полукруг. Остриями игл поблескивали звезды. Поблескивали глаза лежащего у ее ног Кузьки. Поблескивали мокрые Машенькины ноздри. Отблески горящих стен в равнодушном ручье. Ее собственная кровь на сворачивающейся от жара траве. А глаза незнакомца по-прежнему матовы, в них не отражается даже огонь. Нет блеска, и снова так холодно...
- Я - первый и последний. Я пришел к тебе, но не за тобой. Как живая, носишь ты имя, но ты мертва. Как будет мертв этот мир. Хочешь, все станет, как прежде? И жив будет муж твой. И дети твои. Я верну тебе красоту и молодость. И будешь снова ты счастлива. До того, как умрешь вместе с этим миром.
- С этим миром?
- Близится день его гибели. Хочешь, перед самым концом все будет как прежде?
- Как прежде?
- На семь дней я верну тебе жизнь. Такой, какая она была тогда. Души тех, кто тебе дорог, могу подарить тебе. С тобой останутся отец твой, и мать твоя, и муж твой, и дети твои. До самого конца.
Надежда молчала. Кровь грохотала у нее в висках. Заболело где-то глубоко внутри.
- Через семь дней будут сняты печати, и мир ваш погибнет. Лишь тем, кто страдал и страдает безвинно, дан такой выбор. Целых семь дней все будет, как раньше. Те, кто дорог тебе, вернутся.
- На семь дней?
- На последние.
- Ни к чему мне это. Коли есть на свете справедливость, мы и так встретимся. Они ждут меня там. А коли нет ее, гори мир этот проклятый синим пламенем. Какое мне дело?
- Ты должна выбрать.
- А если я выберу других?
- Все останется как есть. Они вернутся, к тем, кому дороги. Навсегда. И ничто больше не изменится.
- Тогда пусть будут живы братья Грачи.
Наступившая тишина разрывала ей голову. И снова заговорил незнакомец. За спиной его медленно клубилась темнота и вздымались черные перья.
- Для чего тебе те, что отняли жизнь твою?
- Мне они не нужны. Это их мать, Наталья. У нее тоже никого, кроме них, не было. Даже мужа. И она осталась одна, и она страдает безвинно. Верни ее детей.
- Хочешь подарить жизнь тем, кто отнял у тебя все? Выбери тех, кого любила. И любишь.
- Мы встретимся, я знаю. Потом, там. А сейчас пусть вернутся домой, к матери, братья Грачи. Никого другого не нужно.
***
Сидя на куче тряпок и одеял у самой теплой стенки, где печка, Надежда прижимала ладони к раскалывающемуся лбу. На полу лежала кружка, и доски темнели полукруглым следом. Смеркалось. Метель стихла.
- Что происходит? - крикнула она, но губы ее даже не шевельнулись. В голове затихали чужие голоса.
- Она выбрала братьев. Подарила жизнь своим врагам. Отдала в жертву тех, кто ей дорог.
- Да будет так. Ничего у них не изменилось. Глупцы, по-прежнему искупают собственной кровью чужие грехи. Мы возвращаемся. Пусть еще один круг совершит этот мир.
***
Затаив вырывающееся белым паром дыхание, Надежда прислушалась. Знакомый рокот поднимающегося по склону грузовика. Вот и фары высветили угловатые силуэты деревьев. Она машинально поправила спрятанный под длинным ватником топор и неловко опустила закоченевшую руку в карман. Под пальцами скрипнула вощеная бумага.
ноябрь 2002