– Так, мой царь, – Давид старался справиться с непривычным чувством. Язык точно прилипал к нёбу. Этот ненормальный город выворачивал наизнанку. Пастух чувствовал себя безвольной куклой, которую ломает и затягивает неясный сумрачный омут. В стенах дворца жила какая-то своя, незнакомая, противоестественная реальность. Нигде прежде пастух, привыкший к свободе, не сталкивался с подобным.
– Они бились храбро?
Давид не смог быстро ответить. В горле вконец пересохло.
– Отвечай, – царь повысил голос.
– Нет… мой царь. Мы… застали врасплох.
Оценив состояние подданного, Суул удовлетворённо кивнул и продолжил:
– Они разбежались как пустынные собаки. Проклятый разбойничий род Амалека. Мне нужны сильные воины, – царь слегка наклонил голову. – Что у тебя за спиной? Охрана пустила тебя с оружием?
– Флейта. Мой царь.
– Она выглядит не так. Почему у неё…
Суул не договорил – неожиданно, с сильным хлопком, двери позади Давида распахнулись. В них вломились трое: невысокий, сухой на вид старик в сопровождении двух вооружённых левитов.[14] Стражники тут же, без команды Суула, бросились к Давиду и буквально отшвырнули того к стенке. С ним обошлись как с бездомной собакой. Охранники вытянулись вдоль стен. Опять же без приказа царя.
Левиты остались у входа. Они многозначительно положили руки на рукояти ритуальных ножей. Если судить по теням, что тянулись из коридора, за входом остались ещё несколько левитов.
«Пророк Самаэл?» – спросил себя Давид. Только он был способен вести себя так. Только его боялись больше, чем царя. Только его боялся сам царь.
Про Самаэла ходило много слухов. Он появлялся везде, где хотел, и когда хотел. Он мог спокойно заявиться во дворец даже глубокой ночью и поднять всех на ноги. Люди знали, какой была его роль в воцарении Суула. Не забывал и государь о том, из чьих рук получил власть. Одно слово Самаэла – и всё изменится.[15]
Следом за сгорбленной иссохшей фигуркой в зал ворвался ветер из коридора. Пророк сделал несколько резких шагов вперёд и остановился, глядя в лицо Суула. На пол с глухим ударом опустилось остриё его посоха. Повисло молчание, в течение которого они долго смотрели друг на друга.
Давид украдкой поглядывал на Самаэла. На ту бледную, неподвижную, расколотую морщинами маску, в которую превратилось лицо глубокого старика. Единственно живыми на ней казались мутные серые глаза, наверняка подслеповатые. С непокрытой головы свисали длинные, со следами скитаний по пустыне, пепельного цвета волосы. Такая же борода. Она падала на странноватый балахон, одеяние Самаэла, напоминавшее простую милоть бедняков.[16]
Молчание явно затянулось. Поведение царя и пророка говорило о том, что отношения между ними не были простыми.
Самаэл поднял посох и, широко шагая, двинулся на Суула.
– Господь послал меня, чтобы я помазал тебя в цари над Его народом, – сорванным хрипящим голосом проговорил Самаэл и зашёл за спину Суула.
Остановился там, а, когда царь дёрнулся, чтобы обернуться, продолжил:
– Так слушай слово Господа.
Суул остался на месте, поджав губы. Вена на лбу вздулась сильнее, а под кожей заиграли желваки. Царь напоминал загнанного в клетку хищника.
– Так говорит Господь. Я помню, как поступил Амалек. Иди и отомсти Амалеку. Предай заклятью. Уничтожь всё, что есть у него. Не жалей никого. Предай смерти всех: и мужчин, и женщин, и детей, и младенцев, и волов, и овец, и ослов, и верблюдов![17]
Самаэл выдержал небольшую паузу, ударил в пол посохом, после чего прохрипел более спокойным голосом:
– Убей всех. Таково слово Господа.
Давид не мог поверить ушам. Он сам сталкивался с племенем Амалека, но сейчас отказывался понимать подобную жестокость. Давиду приходилось брать в руки оружие, однако он не был мясником. Какова вина на младенцах? А на женщинах Амалека, что не брали в руки оружия?
У Давида поплыло перед глазами. Реальность, поселившаяся в этом доме, оказалась слишком тяжела для него.
– Так сказал Господь, – повторился Самаэл, с бесцветных губ которого сорвался жуткий полухрип-полушёпот.
Пастух невольно опёрся о стену и прищурился, глядя в сторону пророка. Теперь Давид увидел того по-другому.
Судя по конвульсивно дёргавшемуся телу и сорванному голосу, он приходил в исступление и был готов сорваться в припадок.[18] Самаэл уже прихрамывал на ногу из-за сведённых мышц. Бледный, в нелепом тряпье. Если Суул воплощал в себе необъяснимую подавляющую силу этого места, то Самаэл – его безумие.
– Таков Второй закон – в городах сих народов не оставляй в живых ни одной души.[19]
14
Левиты – потомки Левия, привилегированное колено Израиля. Левиты исполняли роль храмовой стражи, судей, священников и т. п.
15
В Ветхом завете сказано следующее (Первая книга Царств, глава 12, стих 12). «Увидев, что царь аммонитян Нахаш идёт против вас, вы сказали мне [пророку Самуилу]: Нет, пусть царь правит нами, хотя Господь, ваш Бог, был вашим царем». Или глава 8, стих 6. «Не понравилось слово сие Самуилу, когда они [народ] сказали: Дай нам царя, чтобы он судил нас. И [тогда] стал Самуил молиться Господу»
16
Простая одежда, покрывало, которым оборачивались вокруг тела. Один угол покрывала перекидывали через плечо и застёгивали на груди пряжкой
17
Ветхий завет. Первая книга Царств, глава 15. Стихи 1–3. «И сказал Самуил Саулу: Господь послал меня помазать тебя царём над народом Его, над Израилем; теперь послушай гласа Господа. Так говорит Господь Саваоф: вспомнил Я о том, что сделал Амалик Израилю, как он противостоял ему на пути, когда он шёл из Египта; теперь иди и порази Амалика, и истреби всё, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла»
18
В Библии нередки примеры «странноватого» немотивированного поведения героев. Например, Первая книга Царств, глава 19, стих 24. «И снял он [Саул] одежды свои, и пророчествовал пред Самуилом, и весь день тот и всю ту ночь лежал неодетый…» Первая книга Царств, глава 18, стих 10: «… и он [Саул] бесновался в доме своём, а Давид играл рукою своею на струнах… в руке у Саула было копьё. И бросил Саул копьё… но Давид два раза уклонился. И стал бояться Саул Давида». Первая книга Царств, глава 21, стих 14. «И изменил лицо своё [Давид] пред ними, и притворился безумным в их глазах, и чертил на дверях, и пускал слюну по бороде своей…» Вторая книга Царств, глава 6, стихи 16 и 20. «Когда ковчег Господа въезжал в Город Давидов, Мелхола, дочь Саула, выглянув в окно, увидела Давида, в исступлении танцующего перед Господом, и исполнилась презрения к нему… Навстречу ему вышла Мелхола, дочь Саула, и сказала: Достойно же вёл себя сегодня царь Израиля – скакал голым перед рабынями своих слуг, словно какой-то болван!» Вторая книга Царств. Глава 3. Стих 14. «И отправил Давид послов к Иевосфею, сыну Саулову, сказать: отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сто краеобрезаний Филистимских»
19
Ветхий завет. Второзаконие, глава 20, стих 16: «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой даёт тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души». Книга Иисуса Навина, глава 6, стих 20: «И предали заклятию всё, что в городе, и мужей и жён, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, всё истребили мечом». Книга Иисуса Навина, глава 10, стих 30: «И предал Господь и её [город Ливну] в руки Израиля, и царя её, и истребил её Иисус мечом и всё дышащее, что находилось в ней, никого не оставил в ней, кто бы уцелел…» Книга Иисуса Навина, глава 11, стих 14: «А всю добычу городов сих и скот разграбили сыны Израилевы себе; людей же всех перебили мечом, так что истребили всех их, не оставили ни одной души»