Он остановился в шаге от бездны и посмотрел вниз. Он стоял так, бесцельно и молча, пока его не обняла подошедшая сзади ангел. Её прикосновение оказалось мягким, тёплым, чарующим. Как и запах. Она быстро растопила сердце Давида.
– Объясни, кто твой Бог, – попросил он. – Я ничего не понял. Скажи так, будто ты видишь Его перед собой.
– Посмотри вниз… Страшно? Сделай шаг вперёд.
Они вместе ступили на самый край обрыва. Еще чуть-чуть, и они оба сорвались бы в пропасть.
– Ещё, – продолжила ангел. – Подайся вперёд. Ты чувствуешь, как тянет вниз? Затягивает в темноту?
Пастух сумел только кивнуть. У него перехватило дыхание. Он физически ощущал притяжение того, что скрывалось в пропасти. В темноте.
– Там смерть. Запомни это чувство… А теперь отойди от края и посмотри в небо.
Они сделали шаг назад. Взмокший Давид мысленно выдохнул и поблагодарил ангела за то, что она не столкнула его в бездну.
– Посмотри в небо. На звёзды. Ты чувствуешь… что-то зовёт туда? Это также реально, как и то, что тянет вниз. Просто небо дальше, чем обрыв. И притягивает оно не тело… Когда ты сочиняешь свои стихи[22], Он незаметно склоняется к тебе и тихо шепчет. Ты должен чувствовать.
– Я думал, это ты.
– Нет.
– Тогда я снова ничего не понял…
Её объятья ослабли. Она резко ответила:
– Продолжайте убивать, лить кровь на алтарь, и ложь станет правдой.
Глаза пастуха раздражённо сверкнули, но быстро погасли.
– Ваш Господь только зовётся Богом, – добавила ангел. – Ваш Господь это зло.
Давида передёрнуло от таких слов. Будто внезапная, необъяснимая злость набросилась на него из темноты обрыва.
Он развернулся и даже занёс руку, чтобы… но тут же столкнулся с её угрожающим взглядом.
Глаза ангела вспыхнули в темноте резким белым пламенем. И в свете большой луны она стала похожей на потустороннее существо.
Давид от неожиданности упал на спину. Её глаза быстро потухли, но увиденного хватило, чтобы пастух понял, кто перед ним. Кто прячется внутри видимой скорлупы.
– Ты демон, – пробормотал Давид и пытался отползти прочь. – Демон…
– Я твой ангел.
– Уходи, – хрипел он, цепляясь за острые камни под собой, сгребая их, судорожно сгибая и разгибая ноги, которые не хотели подчиняться. – Уходи. Царь… проклял вас. Суул проклял!
Наконец, ему удалось перевернуться на живот, а затем и подняться. Давид побежал прочь. К лесу. Через заполненный туманом лес.
Он продолжал нестись сквозь темнеющие заросли, спотыкался о камни и корни деревьев, а необычайно раскатистый голос ангела не отставал. Он звучал повсюду:
– Царь проклял свою память! Теперь беги к его трону! Проклятье вернётся к тебе!
Он долго бежал по чаще, а когда выдохся, то понял, что заблудился. Вокруг стоял молчаливый туманный лес. Сплошной стеной. Давиду не оставалось ничего, кроме как бродить под рассеянным лунным светом, кутаясь в разодранную милоть, спотыкаясь о коряги и пни, с искажённым отчаянием лицом. Так он напоминал застрявшее в бреду привидение.
Он поклялся, что изгонит её из памяти. Забудет всё, что случилось. И это сработало. Озлобление дало ему силу. А может, и подсказало путь – через какое-то время Давид вышел на дорогу, которая вела в Эн-Дор.[23]
Интересно. Текст выглядел так, будто Эрасмуссен хотел подвести читателя ко вполне определённой мысли. О том, что власть это зло.
Тогда его мотивы и поступки можно понять. Некоторая логика есть. Если допустить, что парень вёл дела с неформалами, которые молятся на анархизм… То всё сойдётся.
Власть это зло, и она ведёт нас в рукотворный ад. Значит, долой её. Власть сегодняшнюю. Долой электронного спрута, который возомнил себя господином рабов! Вот чего Эрасмуссен хотел.
Только чудаковатый способ он выбрал, чтобы донести свои мысли до людей. Ну, кто сейчас станет читать Библию?
«Ты, например», – неожиданно и как-то само собой пронеслось в голове.
«Я вынужден», – пришлось согласиться. Врать себе больше не хотелось. Я отложил книгу в сторону. И краем глаза заметил свечение у экрана другой книги. Но оно быстро исчезло, будто его не было вовсе.
– Показалось? – произнёс я вслух и тряхнул головой.
Чтобы развеять подозрения, решил проверить книгу. Взял её в руки и активировал экран. На нём маячила та пометка Эрасмуссена, с которой я начал чтение. Вот только сейчас она выглядела по-другому. В ней что-то изменилось.
22
Считается, что, по крайней мере, часть песен из Псалтыря (Ветхий завет) принадлежит царю Давиду
23
В Эн-Доре жила волшебница, у которой царь Саул узнавал будущее, хотя запрещал своим подданным делать подобное. Интересно, что когда волшебница вызвала для Саула дух умершего Самуила, то сказала, что Самуил выглядит как бог (Ветхий завет, Первая книга царств, глава 28, стих 13). В Библии русского синодального перевода (1860–1862 г.) это звучит следующим образом. «И сказал ей царь: не бойся; что ты видишь? И отвечала женщина: вижу как бы бога, выходящего из земли». В том же месте более древней Острожской Библии (1581 г.) написано иначе: «И сказал ей царь: не бойся, скажи, что ты видела? И сказала ему женщина: я видела бога, выходящего из земли». В том же месте более современной Библии от Российского Библейского Общества (2011 г.), работа над которой началась по инициативе Александра Меня, говорится просто о духе, выходящем из земли. Из этого примера видно, как с течением времени меняется смысл текста. Вначале Самуил бог, потом «как бы бог», а затем просто дух. То же самое с волшебницей. В Библии XXI века она превращается в колдунью. Чудо? А как было на самом деле? И что решат написать в Библии, скажем, спустя ещё век?