Пролог, который скорее является началом эпилога
Не думайте, что Я пришел принести мир на землю,
не мир Я пришел принести, но меч, ибо Я пришел
разделить человека с Отцом его, и дочь
с матерью ее, и невестку со свекровью ее.
И враги человеку домашние его.
(Евангелие от Матфея: 10, 34)
16 марта 2016 года. Где-то к северо-западу от острова Шпицберген.
С тех пор, как остров показался на горизонте, ни один из нас не произнес ни слова. Говорить в общем-то было и не о чем - все было решено еще на берегу. Но сейчас, когда небольшой катер польский катер заглушил двигатель, а пеньковый канат набросили на обгоревший столб, торчащий из воды, мое сердце невольно забилось сильнее.
Взглянув на своих спутников, я почувствовал, что и они испытывают то же самое. Впрочем, назвать их спутниками было бы неправильно. Спутники не станут куда-либо везти тебя, приставив неприятно широкое дуло легендарного Магнум триста пятьдесят семь к затылку. И уж точно не продержат тебя все три с лишним часа плаванья на полу кабины рассчитанной на рыбалку в спокойных водах лодченки.
- Его придется развязать, - глухо сказал один из них. Несмотря на весь трагизм моего положения, я не смог сдержать ухмылки.
- Горлышко побаливает? - он даже не удостоил меня взглядом.
Второй вытащил ключ зажигания, широко размахнулся и запустил его в набегающие волны. Коротким ударом кулака пробил деревянную обшивку, вырвал моток проводов и смял их в ком, очевидно не поддающийся ремонту.
- Он не глуп. Без нас отсюда ему не выбраться. Здесь не проходят корабли, не летают самолеты. На острове отсутствуют запасы пищи и воды. А радиация убьет его за несколько дней. Как вызывать помощь, он не знает. Ты ведь это понимаешь? - ну наконец-то хотя бы кто-то поинтересовался моим мнением.
- Отчетливо, Хьюстон. А если у вас обоих случатся внезапные сердечные приступы? - ответом меня не удостоили.
Господи, до чего же приятно ощутить хотя бы относительную физическую свободу. С минуту я стоял, разминая затекшие руки и вдыхая свежий морской воздух. Даже соленые капли, попадающие при сильных порывах ветра на ссадины на моем разбитом лице, приносили радость. В конце концов я жив, могу дышать и способен передвигаться.
- Плыть сможешь? - Спросил меня первый.
- А если нет, он меня на себе понесет?
- Обвяжу веревкой и протащу. Тут метров двадцать всего.
- Могу, могу. - черт их знает, когда они шутят, а когда всерьез говорят.
Я поежился, глядя на ледяные волны, с силой бьющиеся о прибрежные скалы.
- Держись за остатки пирса. Если ударит головой, будет неприятно.
- Прекрасный совет, - первый рассеянно кивнул головой и начал снимать одежду. Мы последовали его примеру.
Силач сложил нашу одежду в непромокаемые мешки, добавил туда несколько бутылок питьевой воды, с силой размахнулся и швырнул их в сторону берега. Глядя на то, как три набитых кожаных мешка описывают дугу метров в сорок и падают у кромки с трудом виднеющегося сквозь туман леса, я лишь горько покачал головой. Да уж, мои надежды справиться с этим чудовищем были не слишком адекватны.
Вода обожгла. Наверное, градуса четыре. Значит, человек протянет в ней столько же минут. Я - неплохой пловец, но грести в таких волнах, хватаясь за торчащие из воды обгорелые палки и при такой температуре было бы тяжело и олимпийскому чемпиону. Метрах в пяти от берега, я с ужасом почувствовал, как волна, культовый девятый вал, спасший в свое время жизнь автору бессмертного “Мотылька”, подхватывает меня и начинает уносить прочь от этих негостеприимных берегов.
Схватившая меня рука оказалась сильнее волны. Она вообще была едва ли не сильнее всего, созданного природой. Через пару секунд я пытался хоть как-то согреться, прыгая на берегу, а первый из моих спутников уже вытаскивал из мешка куски сухого топлива.
Вскоре, мы уже грелись у наскоро разведенного костерка. Странно, но сразу за прибрежными камнями было почти безветренно и я ощутил невольную признательность к моим товарищам по путешествию. А затем и изумление, когда увидел, как великан мелко дрожит, придвинувшись к огню почти вплотную.
- Разве ты чувствуешь холод? - не выдержал я. Тот помолчал.
- Мы - люди, Александр. - Ответил за него первый. Не такие как ты, но всего лишь люди.
- Ага, конечно, - радостно согласился я, глядя в сторону лодки, где остался лежать мой короткоствольный УЗИ израильской производства. УЗИ, ствол которого был не согнут как в старых комических голливудских боевиках с Халком Хоганом, а смят в лист, как если бы его на пару секунд положили под магнитный пресс.
- Этот спор можно вести бесконечно, - сказал первый. - Но, как и в случае с любой субъективной реальностью, решающим будет вопрос твоей личной веры. И повлиять на нее я не могу.