- Ну и отлично. Когда двинемся, ребятки? Поход начинается. Знаете, я ребенком часто...
- Можно ему рот заклеить? - все еще хрипло спросил силач.
- Ладно, ладно, молчу я! - с них станется в конце концов.
Они синхронно встали и я, проклиная себя за торопливость - не согрелся ведь еще, последовал за ними.
- Александр, - сказал первый, - я понимаю, что у меня вряд ли получится убедить тебя нам довериться с учетом всего, что ты видел и пережил в последние дни. Но имей в виду, этот прибор, - он достал из кармана небольшую коробочку с мигающими огоньками, - единственный в мире механизм, способный на короткое время нивелировать эффект от распадающихся изотопов Цезия. И он действует на дистанции не более пятнадцати метров. Если ты отдалишься на большее расстояние, лучевая болезнь убьет тебя за семьдесят два часа. Я резко выдохнул воздух.
- Тогда веди нас, великий вождь, - попытка пошутить даже мне не показалась успешной, а взгляды, которыми они обменялись, заставили меня вспомнить об угрозе кляпа.
Чтобы пресечь дискуссию в зародыше, я двинулся вперед, пытаясь отвести взгляд от мигающих зеленым лампочек на очередном гениальном изобретении человека, которого я так безуспешно пытался поймать всю эту безумную неделю. Человека, которого, будь моя воля, я без всяких сомнений застрелил бы в спину, представься мне такая возможность. Человека, который был моим кровным братом.
Глава первая, в которой выясняется, что красивая женщина способна в одиночку превзойти лучшую разведслужбу планеты.
Буэнос-Айрес. 8-е мая 1960 года
Сидящий напротив мужчина вызывал у Гельмута чувство инстинктивного отвращения. Скорее всего, дело было в нарочитой небрежности, которая проявлялась абсолютно во всем. Явно недешевый когда-то костюм был постиран столько раз, что на локти пиджака несколько протерлись и грозили вот-вот порваться, чтобы продемонстрировать миру костлявость его обладателя. Широкое, постоянно улыбающееся лицо венчала седеющая нечесаная шевелюра, плавно переходящая в густые бакенбарды и пятидневную щетину. Ботинки, господи, именно ботинки, а не туфли выглядели так, будто он приехал на переговоры в столицу непосредственно с одной из своих ферм.
Кроме того, собеседник в принципе не мог спокойно сидеть на месте. Он постоянно ерзал в широком кожаном кресле, теребил свои баки левой рукой, а в правой с бешеной скоростью мелькала монетка в пять сентаво с надписью “Республика Аргентина” 1904-го года. Желтый цвет монеты объяснялся тем, что в те годы для их изготовления использовалась медь, а не сталь. В надписи же отсутствовало слово “Свобода”, добавленное лишь в 1953 году.
Про эту монетку в обществе рассказывали едва ли не больше чем про ее владельцы. Говорили, что давно почивший отец сеньора Альвареса швырнул ее вслед сыну, выгоняя его, восьмилетнего, из дома. Говорили, что это все, что осталось от его давней детской влюбленности. Говорили даже, что он носит ее в память о первом разоренном им фермере откуда-то из дальних пригородов города Фрай-Бентос на самой границе.
Гельмут никогда не интересовался подобными слухами. Ему было в общем-то глубоко начхать на то, откуда взялась эта чертова монетка. Важным было лишь периодически возникающее желание схватить ее и имплантировать собеседнику куда-нибудь поглубже. И, желательно, без анестезии. Вдобавок, ее постоянное мелькание напоминало ему старых коллег, изучавших в частности техники внушения и гипноза. Не то чтобы он всерьез верил в то, что захолустный уругвайский фермер хочет его загипнотизировать, но все же, все же...
В общем и целом собеседник раздражал его безмерно. Однако он был не только крупнейшим владельцем земельных угодий в том районе вокруг Ла-Плата, где граничили Аргентина и Уругвай, но и своеобразным законодателем сельскохозяйственной моды в доброй половине стран Южной и Центральной Америк. И если приносимые им сотни тысяч песо ежегодно подразумевали необходимость раз в два-три месяца выдерживать вечер в его неприятной компании, так тому и быть.
- Таким образом, сеньор Грегор, меня крайне беспокоит нынешняя погода. Я даже, по секрету вам скажу, не уверен, что мы сможем собрать весь урожай вовремя.
Гельмут подавил зевок. Погода в Аргентине не менялась в течение всех десяти лет, которые он проживал в этой стране. Не менялись и ежегодные разглагольствования этого нытика.
- Сеньор Альварес, - ответил он. - Я уверен, что ваши люди с успехом справятся с текущей проблемой.
- О, люди, - воскликнул собеседник. - Вы бы знали, сеньор Грегор, как тяжело мне приходится с ними. Никто не хочет и не умеет работать по-настоящему. Вы не представляете, как часто я мечтаю продать все это и переехать в страну вроде Соединенных Штатов или, может быть, даже Италии. Туда, где крестьяне любят свою землю и отдают ей себя целиком. А эти... Только и думают, как ускользнуть от работы.