Гельмут подавил улыбку. Половина работников на полях и фермах Педро Альвареса фактически были рабами, не имеющими даже положенного законом минимума и вынужденными работать по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки. Вторая половина были его должниками и неизвестно, чье положение было хуже. Господин Альварес прославился тем, что разработал две восхитительные по простоте финансовые схемы, одна из которых позволяла ему использовать рабский труд, другая - заставлять тысячи должников оставаться с ним всю свою жизнь.
Законы о труде Уругвая и Аргентины исполнялись плохо, но все же исполнялись. И в них были прописаны и максимальное количество часов работы в неделю и минимальный размер оплаты труда. Проблема состояла лишь в том, что относились таковые законы только к жителями этих стран. Проще говоря, правительство Аргентины защищало аргентинцев, а Уругвая, соответственно, уругвайцев. И им было глубоко все равно, что делается с гражданами соседних стран. Поэтому, нанимая, например, сотню аргентинцев для работы на полях, сеньор Альварес отправлял их работать на одну из своих ферм в Сорьяно, Флорес, Рио-Негро или Сан-Хосе. А уругвайские работники ехали, напротив, к западу от Ла-Плата, в плодородные районы восточной части Аргентины. И то, что происходило с ними в Аргентине, не касалось аргентинских властей. А уругвайским не было никакого дела до того, сколько песо и сентаво зарабатывают их граждане, вероломно покинувшие свою родину в погоне за счастьем.
Вторая схема была еще проще. Бедные крестьяне испокон веку обращались к богатым землевладельцам за краткосрочными кредитами. Срок такого кредита обычно составлял от десяти до двенадцати месяцев и, продав урожай, крестьянин мог обычно легко расплатиться с кредитором. Сеньор Альварес слегда изменил традицию, начав выдавать кредиты под куда меньший процент, но сроком девять месяцев. Малограмотным крестьянам он казался святым в течение почти трех полных лет, ведь мало кто из них мог хотя бы прочитать условия, а вот то, что платить в итоге нужно было меньше обычного, заметили все. Популярность сыграла на руку бизнесу и за краткий период с 1948 по 1951 год несколько тысяч фермеров задолжали ему огромные суммы денег в виде неустойки. Так что в итоге он убил двух зайцев одним выстрелом: приобрел даром более пятнадцати тысяч гектаров плодородной земли и получил необходимое число работников, единственной альтернативой для которых оставались долговые ямы. Это объясняло обидное прозвище сеньора Альвареса, которого в крестьянских семьях называли теперь не иначе как Эль Сапо, жаба, имея в виду и его омерзительную физиономию, и раннехристианский символ алчности.
Все это заставляло Гельмута искренне сомневаться в возможностях Альвареса заниматься сельским хозяйством в странах, где рабство каралось по закону, а власти и полиция были не столь толерантны к богатым землевладельцам.
- Как я вас понимаю, сеньор Альварес, - тем не менее вздохнул он. - Ведь с тем же я каждый день сталкиваюсь на своих заводах. Впрочем, как бы приятна ни была для меня наша беседа, боюсь, что вскоре меня ждут в клубе. Могу я считать, что мы договорились о цене?
- Разумеется, дорогой мой, разумеется, - воскликнул тот. - Когда я могу ждать, что ваша техника начнет обрабатывать мои поля в Уругвае?
- Не позже чем через два месяца, - ответил Гельмут. - Еще год назад я бы смог прислать вам ее уже через неделю, но недавно сменившийся глава таможни предпочитает ставить палки в колеса честных коммерсантов, причем делает это, кажется, исключительно для собственного удовольствия, ведь богатство его семьи настолько превосходит мое собственное, что предлагать ему взятку даже как-то неудобно.
Собеседники с минуту помолчали, допивая свежее кокосовое молоко и размышляя над тяжелой судьбой коммерции в Южной Америке. Напоследок Гельмут выполнил традиционный ритуал, предложив Альваресу составить ему компанию в клубе. Ответ был также традиционным:
- Увы, мой дорогой, мои дела ждать не любят. И так я задержался в Буэнос-Айресе, а ведь вы знаете, как вреден для меня городской воздух.
- Что ж, - сказал Гельмут, поднимаясь из кресла и провожая партнера до двери. - Тогда, надеюсь, вскоре получить от вас весточку и, само собой, аванс за мою технику.
- Конечно, сеньор Грегор, - воскликнул аргентинец. - Я заеду к своему банкиру по дороге из города и отдам все необходимые распоряжения. Не позднее следующего вторника деньги поступят на ваш счет. Счастливо оставаться!