Полицейским наблюдением в 1912 году было замечено «почти ежедневное посещение» Г. Е. Распутиным Головиных. Он «приезжал обыкновенно утром и оставался у них 2–3 часа. В это же время к Головиным обычно собирались Мария Сазонова; жена тайного советника, главноуправляющего Собственной Его Величества канцелярией Надежда Илларионовна Танеева; жена коллежского секретаря Зинаида Леонардовна Манчтет и жена капитана 2-го ранга Юлия Александровна Ден». Все они встречались с Распутиным в Спасе на Крови на богослужении, а потом отправлялись к Головиным. Распутин проводил с ними целый день. Свои поездки по городу он обычно совершал в карете Головиных, на улице почти всегда появлялся с какой-либо из упомянутых женщин, преимущественно с Марией Головиной и Марией Сазоновой. С октября 1914 года по декабрь 1916-го Распутин 19 раз навещал Головиных.
Г. Распутин перед домом, в котором была квартира Головиных
Распутин и его поклонники. 1914
Муня писала о Распутине: «В каком бы веке ни появлялись люди, открывающие другую жизнь, их всегда будут преследовать и гнать, как всех, кто шел по стопам Христа. Все великое скрывается под известной оболочкой, которая для профанов закрывает путь к истине…»
16. Особняк Абамелек-Лазарева
Миллионная ул., 22–24; наб. реки Мойки, 21–23
В 1736–1737 годах архитектор Г. Крафт построил каменный особняк для графа Федора Андреевича Апраксина, племянника адмирала Федора Матвеевича Апраксина. Затем особняк сменил множество владельцев, пока в 1904 году его не купил князь Семен Абамелек-Лазарев, крупнейший в России землевладелец. По его заказу архитектор Е. С. Воротилов перестроил дом № 21 по Мойке, а Иван Фомин – дом № 23, замечательный пример неоклассики. Сюда князь переехал из дома на Невском проспекте, 40, который по завещанию его отца перешел во владение Армянской церкви.
17. Эрмитаж
Миллионная ул., 35
В начале XX века Императорский Эрмитаж – общенациональный публичный музей. Пускают сюда всякого опрятно одетого человека без билетов. В год Эрмитаж посещало примерно 150 тысяч человек.
Эрмитаж состоял из пяти отделений – Картин, гравюр и оригинальных рисунков; Классических древностей; Нумизматического; Средних веков и Эпохи Возрождения – а также Кабинета Петра Великого и Галереи драгоценностей.
На нижнем этаже, как и сейчас, располагались коллекции по истории Древнего Египта и Ассирии; пять залов были отданы под греческую и римскую скульптуру; один – под керченскую коллекцию; два – под античные вазы.
При Николае II собрание Эрмитажа продолжало пополняться. В 1898 году были переданы Эрмитажу 968 офортов Рембрандта. Их завещал музею знаменитый коллекционер Дмитрий Ровинский, обладавшей самой большой в мире коллекцией произведений великого голландца. В 1898 году при ремонтных работах на хорах Киево-Печерской лавры был открыт ценнейший клад западноевропейских монет эпохи раннего Средневековья; он был передан Эрмитажу. Тогда же купили Хотинский клад, состоявший из значительного количества германских монет XIIXIII веков.
В 1910 году Эрмитаж приобрел великолепную коллекцию знаменитого путешественника Петра Семенова-Тян-Шанского из 719 картин, 3476 гравюр и офортов, по преимуществу голландских и фламандских. Собиратель продал ее за 250 тыс. руб., в два раза дешевле, чем предлагали ему западноевропейские музеи с условием, что Эрмитаж получит ее только после его смерти. Так что окончательно коллекция стала частью эрмитажного собрания только в 1914 году. Благодаря ей, собрание голландских и фламандских мастеров Эрмитажа стало крупнейшим в мире, даже больше амстердамского.
В 1915 году на средства Министерства Двора было приобретено полотно Леонардо да Винчи «Мадонна Бенуа» за 150 тыс. руб.
На рубеже 1920-х и 1930-х собрание лишилось проданных за бесценок на Запад шедевров живописи, в том числе Боттичелли, Боутса, Веласкеса, Веронезе, Перуджино, Тициана, Тьеполо, Ван Дейка, Ван Эйка, Рембрандта и его школы, Рубенса.
Эрмитаж. 1903
Владимир Набоков в «Далеких берегах» писал о тогдашнем Эрмитаже: «В будни по утрам там бывало дремотно и пусто, и климат был оранжерейный по сравнению с тем, что происходило в восточном окне, где красное, как апельсин-королек, солнце низко висело в замерзшем сизом небе. <…> Одной из лучших наших находок был незабвенный чулан, где сложены были лесенки, пустые рамы, щетки. В Эрмитаже, помнится, имелись кое-какие уголки, – в одной из зал среди витрин с египетскими, прескверно стилизованными, жуками, за саркофагом какого-то жреца по имени Нана».