Как и во времена Михаила Лермонтова, «на ловлю счастья и чинов» в столицу рвались молодые и не слишком люди. Некоторые преуспевали, становились председателями Совета министров (саратовский губернатор Столыпин), министрами внутренних дел (нижегородский губернатор Хвостов), военными министрами (киевский генерал-губернатор Сухомлинов).
На Невском проспекте. 1902
Из всех крупных предреволюционных писателей коренным петербуржцем был только Александр Блок. Николай Гумилев родился в Кронштадте, а детство провел в Царском Селе. Осип Мандельштам приехал в Петербург из Варшавы. Приезжими были и Куприн, и Андреев, и Горький, и Маяковский, и Хлебников.
В Петербурге не родились ни Иван Павлов, ни Дмитрий Менделеев, ни большинство других ученых. Стать светилом науки, известным инженером, успешным писателем, знаменитым врачом в столице было легче, чем в провинции (за исключением, пожалуй, Москвы).
Из крестьян
Самую большую группу новых петербуржцев составляли крестьяне. На рубеже веков ежегодно в городе оседало 40–50 тысяч мигрантов из деревни. Их доля в населении города выросла с 1890 по 1910 годы с 52,6 до 68,7 %.
Как правило, Петербург был первым населенным пунктом после родной деревни, который крестьянин видел в жизни. Все внове: железная дорога, конка, многоэтажные дома, электрическое освещение, водопровод, ватерклозет, преобладание незнакомых людей… Русский Север и Северо-Запад – основной поставщик крестьян-мигрантов в столицу заселен был редко. Деревни отстояли друг от друга иногда на десятки верст. Сеть путей сообщения разрежена, хозяйство – натуральное. Крестьянин проживал жизнь в окружении односельчан. Поездка в соседнюю деревню, на базар, в волость – события редкие и значительные. Опыт городской, тем более столичной жизни, представлялся в этих условиях погружением в своеобразный антимир.
Чтобы выжить, ассимилироваться, выстоять, надо было принадлежать к какому-нибудь сообществу, чаще всего земляческому. Ярославцы контролировали торговлю и трактирный промысел, костромичи – строительство, тверичи были сапожниками, калужане – извозчиками. Деревенских мальчиков отправляли к односельчанам-хозяевам. Они оказывались как бы в семье, жили вместе с собственником, приказчиками, преуспевали или не выдерживали стресса. Землячество выступало в роли своеобразной барокамеры, способствующей переходу от деревенской жизни к городской. Тех, кто выдерживал, ожидал приз: возвращение в деревню с немалыми для села городскими деньгами; превращение в горожанина – семейного, с приличным жалованьем старшего приказчика, буфетчика, главу строительной артели. Крестьянин мог рассчитывать на то, чтобы стать предпринимателем. Самые удачливые «питерщики» становились в Петербурге строительными подрядчиками, хозяевами мастерских, трактиров, лавок. Землячество выступало при этом поручителем, кредитором, источником необходимых связей и контактов.
Мир малого бизнеса почти не пересекался с другими социальными группами Петербурга. Здесь не бывало забастовок, хозяева не интересовались большой политикой, а разве что выборами в Городскую думу (там распределялись подряды из петербургского бюджета). Мир «апраксинцев» и «гостинодворцев» мало поменялся со времени их бытописателя Николая Лейкина: лавка, церковь, трактир (для деловых встреч), баня, газета «Петербургский листок». В Петербурге, в отличие от Москвы, позиции национальной буржуазии были слабыми: в столице не было Гучковых, Морозовых, Рябушинских. Уже дети вышедших в купцы крестьян получали среднее образование (чаще всего в училищах при немецких кирхах или в коммерческих) и стремились стать дворянами (получив орден за благотворительность или чиновничьей службой). Внуки оканчивали университеты и почти все переходили в первенствующее сословие. Елисеевы, Палкины, Меншуткины, Лейкины, Глазуновы уходили из бизнеса. Купцы не считались частью петербургской элиты, как это было в первопрестольной. Изысканное, тонное, как говорили тогда, петербургское общество смотрело на купцов с иронией, усмешкой. На купеческих дочерях гвардейские офицеры не женились, купцы за семейным столом в дворянских особняках не сиживали.
Крестьянка на Невском проспекте. 1899
Недавние деревенские жители преобладали и среди промышленных рабочих. Но на огромных столичных заводах земляческие связи слабели, постепенно начинали преобладать классовые. Более того, на заводах было распространено презрительное отношение к «деревенским» землякам, как к элементу темному, недалекому, склонному к рабскому подчинению.