— А много это две тысячи рублей местными деньгами?
Как-то странновато спросил «Сотник», без интереса нарочитого — в голосе не проявилась обычная алчность. Или не показал ее, либо наоборот, всегда притворялся, что он такой же, как и все представители, их тамошней власти, стал — вороватой, наглой и беспринципной. А ведь десять лет тому назад все идейными представлялись, с партбилетами в кармане, и какие проникновенные речи на съездах «толкали» — слеза прошибала от «честности».
— Сотня денег новгородских, монетка такая, с нашу копейку нынешнюю, или двести московских — они вполовину меньше по весу. Рубль счетная единица, двести грамм серебра примерно, полфунта русского по общему весу. Деньги немалые по нынешним временам — три рубля стоимость двора в городе, а пятнадцать тысяч Новгород заплатил контрибуции после поражения на реке Шелони. Интересно, на что должны были пойти эти две тысячи рублей, которые так ищут москвичи, что готовы пойти на любые жертвы⁈ И тут, близь Торжка такие деньжища невероятные.
— Выходит четыре центнера серебра, четыреста килограмм, двадцать пять пудов, по два на каждого из нас, — покачал головой полковник, и неожиданно подытожил. — Слишком большие деньги, чтобы их спокойно прибрать к нашим ручонкам. Искать будут — обязательно найдут, не деньги, так нас, и убьют, вернее под пытками умучают.
— Перспектива не вдохновляет, — Андрей Владимирович хмыкнул, ситуация складывалась сквернейшая. И он ее озвучил, видя, как на нем скрестились заинтригованные взгляды одноклубников.
— Сейчас идет 1477 год от Рождества Христова. Начало мая, по нашему счету. Великий князь московский полки собирает, чтобы Новгород окончательно под свою руку взять. В начале осени выступит, и результатом станет увеличение территории его державы в пять раз.
— А чего он на Новгород так обиделся — из-за Борецких? Читал я, что те измену учинили, с Литвой списались.
— Шесть лет тому назад это было, да предательством тут не пахнет — новгородцы союзника искали, чтобы выстоять. А на побежденных, сами знаете, всех собак навешать можно. Настоящая причина кроется в серебре — новгородцы богатели на торговле, и денежный ручеек от них и течет. А еще так называемые «вольности новгородские» — сами ведь слышали, как о них померший боярин отзывался. В Москве сейчас вовсю идет установление самодержавия и ликвидация феодальной вольницы, и хотя в Новгороде давно олигархия правит, но чисто формально остается «вечевая демократия». А сие есть прямой подрыв устанавливаемой единоличной власти. Так что через полгода вечевой колокол увезут, а кое-кого голов лишат.
— А чего они из поражения на Шелони выводов не сделали⁈ Это же идиотами надо быть — ведь ослабевшего всегда добивают. Такова логика любой политической борьбы.
— Ты это, Петрович, нашей «семибанкирщине» скажи. Плевать они хотели на интересы народа, им свои капиталы приумножать нужно. А народ сражаться за это не захотел — Иван III умно сработал, свою пропаганду умело повел, заявил, что покарает олигархов. Потому и перетянул на свою сторону низы новгородские, не всех, но многих. И главное — воля к сопротивлению резко ослабевает, когда хлеба нет. А подвоз зерна из Москвы уже перекрыт, так что голодные бунты на новгородских землях скоро начнутся, и Ивана как избавителя встретят. Потом дойдет до умишка, что оплошали, да поздно будет — «Москва есть Третий Рим», а торговля с Ганзой от лукавого. И начнет хиреть «Господин Великий Новгород» без ремесел и торговли, пока к началу двадцатого века население станет на уровне заштатного городка. Совсем как в будущем конкурентов давят. Только здесь все через кровь пойдет — Иван Грозный с опричниками горожан истреблять начнет через девяносто лет. Старинная вражда, тут ничего не попишешь.
— А мы тут с какого бока? Чего на нас взъелись?
— За кафтанцы наши малиновые, «новорусские». Новгород, судя о деньгах, решил хлеб у тверского князя закупить, а в Москве о том узнали. Вот и отправили во все стороны отряды, на один из которых мы и нарвались. И решив защищаться, нажили себе врага лютого и злопамятного — первого государя Всея Руси Ивана свет Васильевича, будущего правда, через семь лет себя таковым объявит вполне официально, как только последнего конкурента устранит — великого князя Тверского Михаила Борисовича. Вятскую «республику» можно в расчет не принимать, та еще вольница, вроде новгородских ушкуйников, только речным пиратством занимаются. Они и псковичи от Новгорода откололись — и враждебно к нему относятся. Как любая колония к собственной метрополии.