И поворачивается к спутнице:
— Знаешь, за этими поставщиками глаз да глаз. Жулики! Закажешь спирт — а привезут воду. Приходится проверять.
— Неужели? — удивляется девушка. — И часто такое бывает?
— Частенько! Как видишь, один не справляюсь, приходится лаборантам поручать. Иной раз так напроверяются, что к концу дня на ногах не стоят. Я им за вредность премии выписываю. Печень ведь не казенная.
И снова ко мне:
— Так ты ставь на место, ставь! Мне за него еще по накладной отчитываться, а ты этих бюрократов знаешь. Набегут с литромерами, им ведь не докажешь — что проверяли, а то так выпили.
Я молча ставлю бутыль обратно. Голова идет кругом. Ехидный тон профессора не вяжется со взглядом, от которого я вот-вот вспыхну, как папиросная бумага, и рассыплюсь в прах.
— Большая удача, что ты такая ранняя пташка, Ян, — обращается ко мне Торий. — Давно надо было вас познакомить, теперь исправляю ошибку, — он снова поворачивается к спутнице. — Хлоя Миллер, моя давняя знакомая и основательница фонда «Открытые двери».
— А я вас сразу узнала, — говорит Хлоя и протягивает руку.
Я делаю над собой усилие и выдавливаю сквозь зубы:
— Каким образом? Мы не встречались.
— Нет, — улыбается она. — К сожалению, когда я приезжала в реабилитационный центр, вы были на занятиях искусством. О! — ее глаза восторженно распахиваются. — Я видела вашу работу! И должна сказать, это очень впечатляющая картина! Одинокое дерево на холме. Сломанная ветка качается на ветру, словно напоминание о скоротечности нашей жизни…
— Это был висельник, — бормочу я.
— Неужели? — удивляется Хлоя.
И выжидающе смотрит на меня. Я демонстративно засовываю руки в карманы. За ее спиной мечет молчаливые молнии Торий.
— Хм… ну что ж, простите, — наконец, произносит Хлоя и опускает руку. — Совсем позабыла, что вы не приветствуете друг друга… таким способом.
Она старается говорить дружелюбно и непринужденно, но я все равно ощущаю в ее голосе нотку затаенной обиды.
— Им еще многому предстоит научиться, — подает голос Торий и разводит руками. — Дикари.
Хлоя поправляет очки.
— Так я могу взять твои наработки? — обращается она к профессору. — Мне не помешало бы тщательнее ознакомиться с материалом.
— Конечно, я ведь обещал.
Торий проходит мимо, обливает меня презрительным ледяным взглядом, не обещающим ничего хорошего, незаметно для Хлои показывает за спиной кулак и достает из стола набитый бумагами скоросшиватель. На папке аккуратно выведена большая цифра «4». Я сразу узнаю эти документы: они посвящены четвертой экспедиции в Дар. Той самой, где я впервые познакомился с Торием… предварительно вырезав всех остальных ее участников.
— Вы знаете, я готовлю поправки в законопроект, — поясняет Хлоя, и я не сразу осознаю, что обращается она ко мне.
— О чем именно? — спрашиваю сухо.
— О гражданских правах, конечно же. Васпы такие же члены общества, как и люди. И мы должны сделать все возможное, чтобы остановить расовую дискриминацию в любой сфере, будь то товары, услуги, прием на учебу или работу.
— В прошлый раз подобный законопроект отклонили во втором чтении, — бурчу я.
— На этот раз я буду стараться лучше, обещаю! — заверяет меня Хлоя. — Когда документ будет готов, я хотела бы обсудить его с вами. Как вы на это смотрите?
Я вспоминаю недавний разговор с Рассом. И проклятый дух противоречия тут же вносит свои коррективы.
— Скептично, — говорю я, игнорируя гримасы Тория.
— Почему? — щурится Хлоя, в ее голосе нарастает напряжение. — Вы не верите в успех?
Я хмыкаю.
— Не в этой жизни, — и на всякий случай отодвигаюсь от профессора подальше.
— Что же я не предложил чаю? — спохватывается Торий. — Ян, ты здесь закончил? Тогда сходи к Марте, и если она пришла, попроси у нее гостевой сервиз. Хлоя, присаживайся сюда…
Он подвигает кресло, но девушка не спешит садиться. Вместо этого она накрывает его руку своей маленькой ладонью.
— Виктор, прости. Я ознакомлюсь с этими материалами дома, если ты позволишь.
— Но чай…
— Не стоит, — она говорит вежливо и прохладно. — Я, право же, не голодна. К тому же, у вас без меня много дел, — она кивком указывает на раскрытый шкаф. — Смотрите-ка, там еще целых три не распробованных бутыли!
Хлоя лучезарно улыбается, берет со стола папку, и, быстро распрощавшись, исчезает за дверью. Резкий хлопок заставляет подпрыгнуть и меня, и Тория. Потом мы молчим, вслушиваясь в легкие удаляющиеся шаги. Потом Виктор поворачивается ко мне.