— Быстро пришел ответ.
— Какой ответ? — спрашиваю я и замечаю в его руках конверт.
— Да из студии, — отвечает он и протягивает мне цветную открытку. — Ну, помнишь, ты еще хотел опровержение дать на ту передачу с Морташем?
Открываю послание. И чувствую, как предательски дрожат мои руки.
В открытке — официальное приглашение.
И я без разрешения опускаюсь прямо в профессорское кресло и впиваюсь в красиво отпечатанные строчки.
«Уважаемый господин Вереск! Спасибо, что следите за выпусками „Вечерней дуэли“! Мы приглашаем Вас принять участие в передаче, посвященной проблемам социализации и адаптации васпов в обществе. На повестку дня вынесены такие вопросы, как продвижение нового законопроекта о равных правах людей и васпов, о законодательном запрете расовой дискриминации, о внесении поправок в закон об образовании.
Передача состоится в 17–00, в пятницу, 11 апреля.
В Вашу поддержку выступит: профессор Института Нового мира Виктор Торий и директор благотворительного фонда „Открытые двери“ Хлоя Миллер.
Вашими оппонентами будут: глава общественного движения „Contra-wasp“ Эштван Морташ и профессор кафедры экспериментальных технологий и генетики Южноудельской Академии наук Южган Полич.
Также в связи с политикой канала и в рамках формата передачи убедительная просьба к Вам явиться в парадной форме дарского командования.
Ждем вашего согласия.
С уважением…»
Я откладываю приглашение. Голова идет кругом. Поднимаю взгляд. Торий улыбается смущенно и нервно, словно не знает, что сказать, как оправдаться передо мной.
— Меня пригласили в качестве твоего консультанта, — говорит он.
Я помню наш разговор после той передачи, я помню, что сказал ему: «Делайте, что хотите». Я думаю, Торий и сам не подозревал, чем обернется его спонтанный звонок на студию. Возможно, сам того не желая, он оказал мне медвежью услугу.
В своем дневнике Пол написал, что у меня с профессором есть нечто общее. Определенно, есть: легкомысленное отношение к словам и их последствиям.
— Ты можешь отказаться, — говорит Торий, но его голос звучит неуверенно.
Я молчу. Хмурюсь. Думаю.
Эштван Морташ — глава Си-Вай. Вот уж кто всегда просчитывает ходы и мастерски сооружает ловушки. Он сумел поймать нас на крючок в Даре, продолжает вылавливать и теперь.
— Это провокация, — продолжает профессор. — Если ты пойдешь — они будут стараться спровоцировать тебя.
Он прав. Си-Вай не остановится ни перед чем, чтобы показать лидера васпов с наихудшей стороны. Но все же я медленно качаю головой. Отвечаю сухо:
— А если не пойду, он посчитает меня трусом. Я не имею права сдаться. Не имею права отступить.
— Они хотят, чтобы ты пришел в форме, — последний аргумент Тория бьет меня наотмашь, как пощечина.
Я стискиваю зубы, внутри все дрожит и вибрирует, как натянутая, готовая вот-вот порваться струна, и сердце начинает болезненно сжиматься и саднить. Что-то забытое поднимается со дна — и свербит, и скребется, и ноет. Что-то, связанное с Даром, пропитанное темным ядом и кровью. То, что навсегда отпечаталось во мне и что невозможно вырвать из моей сути, потому что рвется по живому.
Но я прячу волнение за показным спокойствием. Сосредоточенно и аккуратно разглаживаю приглашение по сгибу, кладу на край стола.
— Они хотят монстра, — произношу я тихо. — Будет им монстр.
И улыбаюсь.
Глаза Тория распахиваются, зрачки темнеют. В них плещется опасение. И я понимаю, что снова ляпнул что-то не то, и спешу успокоить его:
— Монстры живут и среди людей. Но в отличие от васпов, они скрывают свое уродство. Лгут, прикидываясь праведниками. Творят зло, прикрываясь благими намерениями. Но теперь у меня появился шанс открыть людям глаза на многое.
Торий все еще смотрит недоверчиво, но поза становится расслабленной, взгляд теплеет.
— Ты думал, что когда я сказал о монстре, имел в виду себя? — спрашиваю напрямик.
И по его дернувшимся лицевым мускулам понимаю: он подумал так. Тогда кажется, что температура в комнате падает на несколько градусов, а от окна сквозит сыростью и холодом. От этого становится неуютно. И я смотрю на Тория исподлобья, говорю отрывисто:
— Не уподобляйся подонкам из Си-Вай. И не смотри на меня, как будто я хочу вырезать тебе сердце. Я ведь обещал быть хорошим мальчиком, — тут я усмехаюсь и стараюсь придать своему голосу шутливый оттенок, — по крайней мере, пока ты балуешь меня конфетами.
И беру из вазочки карамель. Торий смеется, но все еще выглядит встревожено.