Явственно пахнуло войной.
Парижская «Газетт» сообщила:
«Московиты, которые, как казалось, будут осаждать Нарву, отошли и в настоящее время сооружают крепость на берегу моря около Ниеншанца».
Месяцем позднее, с тревогой:
«Надеются, что продвижение царя в Ингрии заставит короля Швеции увести войска из Польши, истерзанной до крайности».
Карлу следует помириться с Августом и покончить с этими наглыми русскими. А там, быть может, Швеция поддержит Францию в войне за Испанское наследство. Давняя дружба связывает две династии.
В Стокгольме успех Петра отозвался болезненно. Прибалтийские владения разрезаны надвое. Доставка ливонского хлеба затруднена. Шереметев угрожает Выборгу. Столица беззащитна, гарнизонные казармы пустеют, ибо Карл ждёт пополнений.
— Французы правы, — твердит Хедвиг-Элеонора, королева-вдова. — Хватит возиться с поляками.
Карл — её любимец. Он всегда считался с бабушкой. Стокгольм уже третий год без короля. Это, в конце концов, неприлично.
— Стыдно перед Людовиком, — гневается королева. — Мы отдаём наши города варварам. Небывалый позор.
Звать короля домой, звать немедленно... Министры слушают почтительно, пряча улыбки. Согбенный годами Оксеншерна решается напомнить:
— Вашему величеству известно, как реагирует король. Пётр может брать всё, что ему угодно, зато я буду иметь удовольствие отбирать.
— Я сама напишу Карлу.
Озеро Меларен отбрасывает в зал солнечные блики. Министры прикрывают старческие глаза. Хедвиг-Элеонора сидит неподвижно, прямо, почти не мигая. Ей под семьдесят. После совещания она удаляется твёрдым гвардейским шагом. Выражение недовольства редко покидает её длинное, жёсткое лицо.
Сегодня утром оно пылало воодушевлением. Совершая прогулку верхом, королева встретилась с отрядом ополченцев. Одетые в голубую униформу пехотинцев, они маршировали нестройно. Командовал, сердясь, седоусый отставной майор. «Союз холостых башмачников», — прочла королева надпись на знамени. Её растрогали эти преданные люди, побудили к витийству.
— Царь в ловушке. В Ниеншанце ему крышка. Генерал Крониорт и адмирал Нумерс, наверно, уже захлопнули её. Русские, эти кровожадные варвары, пожалеют, что связались с нами.
Погрозила кулаком на восток, бросив крепкое словцо, потом в сторону Августа, который спелся с Петром.
— Мы покорим Польшу, Саксонию, а потом и Московию! — выкрикивала королева. — Не забывайте, мы — шведы! Мы рождены властвовать, это указано свыше...
Она задохнулась на ветру и величественным жестом благословила башмачников. Для простонародных ушей достаточно.
— Крониорт — жалкий рамоли, — бушует она в кругу вельмож. — Король увёл всех настоящих мужчин.
Поэты величают её душой империи, вдохновительницей побед. Восторженная подруга Карла Десятого, она верила вместе с ним, что святое назначение монарха — война. Своего сына, Карла Одиннадцатого, она побуждала добывать новые земли. Похоронив его, занялась воспитанием внука. Ему не исполнилось четырёх лет, когда бабушка посадила его в седло. Рекомендовала первую книгу для мальчика — про Александра Македонского.
Она же выбрала наставника для принца — осмотрительно и заранее.
Карл ещё не родился, когда многоучёный Улоф Рудбек завершил свою «Атлантику» — плод многолетних исследований.
Перед тем он прославился в ботанике, в лингвистике, в механике. Водяная мельница, сооружённая им, приводила в действие двадцать четыре машины — она ковала, пилила, чеканила, месила тесто, мяла лён. Гербарий Рудбека содержал почти все растения Швеции. В новом своём труде профессор блеснул как историк. Он обратился к истокам шведской нации.
Занятый делами военными, Карл Одиннадцатый лишь полистал «Атлантику», униженно ему посвящённую. Не осилила мудреного трактата и Хедвиг-Элеонора. Рудбек, вызванный ко двору, пояснил простыми словами:
— Мы, шведы, особые люди. Наши победы доказали это всему миру. Доблесть наших предков, викингов, известна. Но в чём секрет? Откуда же произошли они? Позволю себе утверждать, что я разгадал тайну, над которой бились многие умы.
Три толстых тома, два столбца мелкой печати на каждой странице, — латинский оригинал Рудбека и шведский перевод. Выдержки из Библии, из Платона[33], Гомера, множества других античных авторов, данные географии, астрономии, филологии, смело перетолкованные...
— Мы потомки атлантов, — продолжал Рудбек, распаляясь. — Древние ошибались, помещая Атлантиду в тёплых водах океана. Ошибались, полагая, что она исчезла в пучине. Место Атлантиды — на севере, здесь, рядом с нами. Атланты, сыны Яфета, благословенного богом, зачинатели цивилизации. Греки и римляне — лишь жалкие эпигоны.
Эрудиция Рудбека ошеломляла. Нельзя не верить ему. И хотелось верить...
Перевёл «Атлантику» Норкопенсис — сын простолюдина из Норчепинга, отчего присвоена ему, вместе с учёным званием, латинская эта фамилия. Его и назначила королева наставником Карла, предварительно даровав седому книжнику дворянство.
Карл с прилежанием усвоил «Жизнь Александра Македонского», — все монархи с неё начинали. Несравненно сильнее завладели воображением скандинавские саги. Македонец померк — викинги ближе, роднее. Бесстрашные воины и мореплаватели, проводившие весь свой век в сражениях. Клали меч под подушку, ложась в постель...
Тома «Атлантики» сперва испугали Карла. Бабушка советовала ему посещать лекции Рудбека в университете. Нет! Ни слушать шведского гения, ни читать его терпения не хватило. Но главную мысль — в передаче учителя — усвоил с восторгом: шведы — народ избранный, шведы всё могут.
Норкопенсис повёз Карла в Упсалу, показал остатки храма викингов. Великий Рудбек, узрев в нём святилище атлантов, сделал его на несколько тысячелетий старше. Принц не требовал доказательств. В тот же вечер он сообщил бабушке:
— Я был у алтаря предков. Я почувствовал их... Они поведут меня.
Щёки его пылали.
Бабушка радовалась. Огорчал он её лишь тем, что пренебрегал уроками французского. Ведь посол Людовика не говорит по-шведски...
— Обязан научиться! — запальчиво ответил Карл.
Вереницей текли мимо него невесты — бабушка подводила то одну, то другую. Принц был непостижимо равнодушен. «Сперва воина, — твердил он, — потом женитьба». Балы не любил, предпочитал забавы, подобающие викингу. Нравилось загонять во дворец баранов, телят и полосовать саблей, орошая кровью паркеты и ковры. Готовясь к походам, спал на жёсткой кровати у окна, открытого и зимой.
Сверстники затягивали на пирушки, но охоты к вину принц не обнаружил. Однажды, сидя за столом рядом с бабушкой, опрокинул бокал, облил ей платье. Наполнил, встал и, поклонившись королеве, поклялся не брать в рот ни капли спиртного. Никогда!
Пусть ничто не туманит голову викинга...
Божьею милостью король Швеции, король готов и вендов, великий князь Финляндии, герцог Скопе, Эстляндии, Лифляндии, Карелии, Бремена, Вердена, Штеттина, Померании, князь Рюгена, владетель Ингрии — таков вкратце титул, унаследованный Карлом, но он возмечтал дополнить его. Шведы — всё могут, это его девиз. И поведёт их бог викингов в лице короля. Не достигнув совершеннолетия, он разогнал опекунский совет, а затем кинулся бить датчан. Бабушка смутилась, но всё же одобрила своеволие.
Голштейн-Готторп терпел обиды от короля Фредерика, поделом ему! Голштинка родом, Хедвиг-Элеонора питает к датчанам ненависть с колыбели. Тиранила невестку, свела в могилу. За то, что датчанка... Негодуя порой на внука, бросает:
— Фю, датская кровь!
Безусловно, она подпортила натуру скандинава. Он упрям. Он ловит в польских лесах Августа, а между тем московиты вышли к морю. Того и гляди перехватят суда, которые возят в Стокгольм ливонский хлеб.
33