Община выросла, и теперь ей нужны были уже две лодки,[162] одна из которых использовалась для торговли монастырской продукцией и находилась в ведении двух братьев. Раз в год, по всей видимости, осенью она же совершала плавание в Александрию.[163] Впоследствии в каждом монастыре были построены собственные лодки.[164]Во всех монастырях давалось несколько еженедельных наставлений (κατηχήσεις): трижды один раз в субботу и два раза в воскресенье это делал эконом и дважды по средам и пятницам домоправитель.[165] Согласно Палладию, в конце столетия первая дневная трапеза начиналась в полдень, однако более строгие аскеты вкушали пищу еще позже.[166] При рассмотрении правил, представленных в ранних греческих источниках, трудно понять, придерживал ось ли их первое, то есть самое старшее поколение монашествующих. Однако более внимательное их изучение показывает, что, скорее, вослед за молитвословием, совершавшимся в девятом часу[167] (обычное время для всего монашеского Египта), устраивалась одна общая трапеза. После совместных молитв можно было отправиться и в келью и ограничиться вкушением хлеба и воды.[168] В назначенные дни после трапезы произносилось поучение.[169] Однако складывается такое впечатление, что часто переходившие из монастыря в монастырь сам Пахомий, а впоследствии и его преемники Орсисий и Феодор произносили такие проповеди едва ли не каждодневно. Порою это происходило на открытом воздухе. Аммон дает яркое описание такого рода проповеди, произнесенной в тот день, когда он в ту пору еще семнадцатилетний юноша был принят в Пбоу (352 г.).
Феодор сидел под пальмой в окружении шестисот монашествующих и преподавал им слова святого Писания, отвечая на все их вопросы.[170]Vita Prima, коптские жития и Paralipomena приводят немало примеров подобных поучений (catecheses),[171] которые, очевидно, входили в некий утраченный ныне сборник:[172]поучение против идолопоклонства приведено в конце флорентийской рукописи Paralipomena[173] еще одно поучение почти полностью сохранилось на коптском.[174] Поучения Пахомия отмечены особой близостью к Писанию; к примеру, эпизод Vita Prima, cc. 567 в сущности представляет собою ряд библейских цитат, изъясняющих основные догматы веры. В конце поучения наставник поднимается со своего места, чтобы вместе с братией помолиться о даровании спасительного памятования Слова Божия, после чего все молча расходятся по своим домам, размышляя об услышанном и запечатлевая его в своем сердце.[175] Затем в каждом доме происходил «синаксис», состоявший из шеети молитв, подобный молитвословию общего собрания,[176]после которого по средам и пятницам свое поучение произносил домохозяин. Похоже, что это время отводилось для беседы на заданную поучением тему, после которой монашествующие отходили ко сну.[177] Через какоето время после полуночи подавался сигнал (Иероним говорит о «трубе», а греческая версия — о σάλπνγξ; хотя, как представляется, речь могла бы идти о деревянном биле, обычном для монастырей того времени)[178] на ночной «синаксис», который мог длиться до рассвета.[179]
Устав, как уже говорилось, не был ясным и упорядоченным сводом, данным раз и навсегда. Три отдельных небольших сборника следуют за основным текстом «наставлений», который и сам пусть на деле он оказывается 60лее упорядоченным, чем это кажется при первом его прочтении представляется документом, который складывался постепенно. Он, как это видно из Жития, задает некие минимальные дисциплинарные требования, частию изложенные для удобства верных учеников, частию применявшиеся Пахомием для обуздания учеников непослушных.
Их мягкость лучшее свидетельство человеколюбия преподобного. «Когда сигнал на «синаксис» звучит днем, того, кто опаздывает на одну молитву, следует вразумить и сделать ему внушение, как это указывалось выше, в трапезной же он должен стоять. Того же, кто опоздает ночью на три молитвы, следует вразумлять подобным же образом»[180](Кассиан (Cassian, Inst. III. 7) выказывает знание этого или какогото иного подобного ему правила). Время от времени после трапезы братию угощали некими сладостями.[181] Когда же друзья или родственники приносили подарки какомунибудь брату — при этом все также подчинялось правилам брат этот, разумеется, делился ими, хотя чтото оставлял и для себя.[182] Пахомий никогда не забывал о христианском милосердии, которое некогда и привело его к Вере.
162
V. P. G1 с. 113 (δύο δε ήσαν μόνα όλου τοΰ κοινοβίου). V. С S5 сс. 53, 54 рассказывает о том, что лодки эти были подарены знатным жителем Куса (Аполлонополя) и Арием, епископом Панопольским. Однако обитель очень рано обзавелась собственной небольшой лодкой ср. V. P. G сс. 601, 71.
165
V. P. G1 сс. 28 (19. 35), 77 (52. 2), ПО (72. 1), 131 (82. 356), 145 (92. 2); Praec. 202,138; Praec. et Inst. 15; Pr. et L. 12.
167
Jerome, Praef. ad Reg. c. 5 (7. 5—13) пишет следующее: «Aliis diebus comedunt qui volunt post meridiem … Omnes pariter comedunt». Эта дневная трапеза подтверждается Praec. 103 (сохранился коптский текст): «Ad meridiem, quando fratres convocantur ad cibum». Полуденные удары била созывали братию сначала в трапезную, а не на службу в «Синаксис». Поэтому в Praec. 91, 100 и 102 предполагается, что после работы или какихто иных занятий братия могла идти как в «Синаксис», так и в трапезную; см. в Praec. 36: «qui percutit et ad vescendum congregat fratres». В G' c. 52 мы находим Пахомия пришедшим в себя после болезни, когда же κρούσαντος τοΰ οικονόμου φαγεΐν, подпоясавшимся и отправившимсяся в добром здравии в братскую τράπεζα и вкушающим там пищу. В с. 69 (46. 8—11) еще яснее: τέως δτε κρούουσιν ημέρας εις τό φαγεΐν τους αδελφούς, μή μείνης εως όψέ, άλλά άπελθών φάγε ώς πέντε κλάσματα, καί τό διδόμενον αύτοΐς έψητόν γεΰσαι. Следовательно, трапеза эта могла быть ημέρας или όψέ. Иеронимово «Omnes pariter comedunt», если оно означает то, что вся братия ела вместе, неверно, ημέρας, вне всяких сомнений, означает «днем», как и в Praec. 103. Но что же значит όψέ? Мы встречаем то же слово в с. 55, когда Пахомий прибывает в Монхосис (Mouchonsis) и όψέ τη ώρα τοΰ γεύσασθαι ήτοίμασαν; и в с. 84 (57. 10), где Титой (Tithoes) μή άπελθών όψέ εις τήν τράπεζαν φαγεΐν. Это второе собрание, очевидно, проходило после службы в «Синаксисе», после чего братия могла отправиться либо в кельи, либо в трапезную «Dimissa collecta singuli egredientes usque ad cellulas suas vel usque ad vescendi locum». Соответственно, в G1 с. 40 гости τή μέν ώρα της συνάξεως συνέρχεσθαι μεθ' ημών, μετά δέ τήν εύχήν εις πρέποντα και ήσυχον τόπον οντες έσθίειν και άναπαύεσθαι. В это время (сс. 967) Пахомий, посещая Тавенниси, обращался к братии со словом, после чего, торопясь вернуться в Пбоу, άναστάς μετά τών αδελφών ηΰξατο, και άπήλθεν μή γευσάμενος. Β Paralipomena IV, с. 7 монахиоригенисты, оставшись с Пахомием до девятого часа, отказываются вкушать предложенную им пищу, εύξάμενοι δέ και συνταξάμενοι άπήλθον; в IX, с. 17 говорится о том, как Пахомий вместе с братией приходит на молитву, затем, когда молитвословие заканчивается и εξελθόντων αυτών έπί τό γεύσασθαι, он остается в «Синаксисе» и продолжает молитвы άπό ώρας δεκάτης εως ού κρούσωσιν τοις άδελφοΐς τήν νυκτερινήν λειτουργίαν — то есть до часов. Таким образом, Устав и ранние греческие источники подтверждают наличие, по меньшей мере, двух совместных трапез: одной днем, другой — после службы в Синаксисе около девятого часа.
169
О том, что вечернее поучение произносилось после трапезы, говорится и в V. P. G1 с. 77 = V. С. В0 с. 69 (Феодор должен произносить поучение в обычном месте δτε εξέρχονται τής τραπέζης όψέ οί αδελφοί — της τραπέζης (в Florentine MS об этом не говорится) см. Ambrosian, Athenian, Vita Tertia и Coptic). См. также V. С. В0 с. 29 и V. Р. С с. 71 (48. 235). Однако в V. P. G1 с. 97 (65. 19) Пахомий после проповеди и заключающей ее молитвы уходит, не принимая участия в трапезе.
170
Ер. Am. сс. 2—7.0 том, что обычным местом проповедей был вовсе не «Синаксис», свидетельствуют и соответствующие обороты, напр. V. P. G1 с. 77 (52. 2): οπού συναγόμεθα εις κατήχησιν κατά την κυριακήν; Paral. I. с. 1 (122. 12): εις ώρισμένον τόπον της μονής.
171
Так, если речь идет о Пахомий при этом мы приводим только греческие источники можно сослаться на V. P. G сс. 479, 567, 63, 75, 967, 102; Parol. IX, сс. 1920, XVII, сс. 3741. Для Феодора V. Р. G1 сс. 131, 135, 1402; Ер. Am. сс. 23, 28. Для Орсисия V. P. G1 сс. 118, 126.
173
Paral. XVII. Следует заметить, что греческий этой гомилии ближе не к языку самих Paralipomena, а к языку Vita Prima.
174
Lefort, Oeuvres de S. Pachöme et de ses Disciples (С. S. С. О. 15960, scr. Copt., 234), pp. 1—24; также несколько других фрагментов Пахомия pp. 2430, Феодора pp. 3762, Орсисия pp. 6682.
179
V. P. G1 cc. 6061 (41. 1516, 356), 88 (59. 21), 101 (67. 22); Paral. IX, c. 17 (140. 17), c. 19 (143. 1314), XII, c. 29 (156. 28), XVI, c. 35 (160. 1314); Praec. 24. Paral. IX, c. 19 (143.14), X, c. 26 (154. 8) и, возможно, IV, с. 7 (130. 19) свидетельствуют об утренних поучениях после ночной службы. Ср. Praec. 19.