На зависть этому веку тогда же началось собирание историй о прежнем времени. Когда именно стали запись!ваться такого рода истории, мы не знаем. Но, вполне возможно, что и Палладий, и Евагрий уже имели в своем распоряжении некие письменные источники.[468] Этим трудам способствовали ощущение постоянной опасности и морального упадка, а также боязнь того, что великие Старцы и их время могут оказаться забытыми. Тот период истории, который мы собираемся рассмотреть, отмечен ростом скитской диаспоры, основным документом которой стало собрание Apophthegmata Patrum (Gerontikon — его более раннее, или Paterikon его более удачное название), сложившееся, вероятно, к середине пятого столетия и ставшее основою для всех существующих ныне соответствующих сборников.[469] По своему характеру собрание это является корпусом «прецедентного права» пустыни. Сборник постоянно дополнялся, однако по отношению к нашему человеческому естеству он являл и являет собою нечто вневременное. Где бы мы его не раскрыли, мы тут же находим места, говорящие именно о нас и о наших немощах.
В то время как «Лавсаик» имеет отношение, прежде всего, к Нитрии, Апофтегмы, главным образом, связаны со Скитом. Именно о Ските вспоминает чаще всего следующее поколение, которое, возможно, находилось уже в рассеянии и дополнило собрание историями о подвижниках диаспоры и их изречениями. Скитские истории несут очень существенный генеалогический элемент: «Авва Петр говорил, что авва Авраам сказал, будто авва Агафон рассказывал…» — и так далее. Но вернемся настолько, насколько это возможно, — к рассмотрению истории той среды, в которой начинал складываться этот сборник.
* # *
На какоето время Скит, похоже, действительно обезлюдел. Настоятели двух общин, авва Псой и авва Иоанн Колов, судя по их составленным впоследствии Житиям,[470]назад так и не вернулись; Иоанн отправился сначала в Суэц, а затем на гору преподобного Антония,[471] Псой же перешел в Антиноэ.[472] Авва Феодор ушел не так далеко и остановился в монашеской общине Ферме,[473] которую никогда не посещавший ее Палладий описывает как гору на пути в Скит, на которой живет около пятисот монахов.[474]
Это указание представляется достаточно неопределенным, и мы можем с известной вероятностью идентифицировать названное поселение с большим комплексом монастыреких построек возле ХасмэльКауд, в двадцати милях к западу от Скита, открытых и частично раскопанных еще до войны принцем Омаром Туссуном (Toussoun), который без всяких на то оснований пытался отождествить их с (Нитрийскими) Келлиями.[475] Помимо прочего там была найдена крышка амфоры с изображением креста и надписью «Павел»; кстати говоря, Павел, о котором пишет Палладий,[476] был первым известным фермийским монахом.
468
См. Butler, 'Palladiana ИГ в J. Т. S. 22 (1921), pp. 22238, особенно, p. 233. Draguet (Le Museon 57, p. 56), вероятно, не знаком с этой статьей.
469
См. Bousset, Apophthegmata (Tübingen, 1923); J.С. Guy, 'Recherches sur la tradition grecque des Apophthegmata Patrum' (Subsidia Hagiographica 36, Brussels, 1962).
470
Коптское Житие Иоанна Колова, написанное в седьмом столетии епископом Захарией Сакхским, А. М. G. XXV, pp. 316 ff; Житие Псоя, приписываемое самому Иоанну Колову, сохранилось на греческом (Life of Paesius, ed. Pomialovsky), сирийском (Α. Μ. S. III. 572620 — Life of Mar Bishoi) и на арабском (не опубликовано) в Bibliotheque Nationale, Fonds arabe, No. 4796, ff. 119 sqq. Ивлин Уайт, Evelyn White (History, pp. 11115) упоминает, однако не использует сирийскую версию.
472
Это следует из «арабского Жития» (loc. cit.). В сирийском (р. 605) говорится только о 'Maris' (= Верхняя Фиваида); однако в одной из историй об этом периоде его жизни говорится о том, что он отправляет ученика к старцу, живущему возле Антиноэ (р. 611,1. 2), что свидетельствует о его (Антиноэ) близости.
475
Prince Omar Toussoun, 'Cellia et ses Couvents', Memoires de la Societe Royale d'Archeologie d' Alexandrie, Тот. VII. 1 (1935).