Наша история демонстрирует и полную интеграцию монашества в епархиальную систему. Кроме того, мы воочию можем убедиться в том, что монашество играет в исполненной нравственных и духовных опасностей истории очень существенную роль, сохраняя при этом свое достоинство и свою правоту. Савва и другие монахи без малейшего смущения используют и даруемые им богатства, что, на первый взгляд, говорит об их существенном отличии от преподобного Антония и вообще от монахов первого поколения. Но мы не должны забывать о том, что принятие названных богатств свидетельствовало, прежде всего, о принятии ответственности за происходящее в обществе, о чем в скором времени мы поговорим более подробно.
Савва стал главою посольства, направленного патриархом Иоанном в Палестину и в города Кесарию и Скифополь для того, чтобы сообщить там сию благую весть [о приказе Юстина].[846] По его возвращении Иоанн, несмотря на пятилетнюю засуху, начавшуюся после ссылки Илии в 516 году, пригласил его и других игуменов на обед и посадил Савву между собой и своим братом, епископом Аскадонским (Ашкелонским).[847] Савва, который мог неделями обходиться без пищи, мог есть досыта и два раза в день, когда того требовали законы радушия, и нисколько не страдал от этого. Епископы усиленно угощали его, пока он не сказал: «Оставьте, отцы, я съем ровно столько, сколько мне нужно». Видя это, Феодосии пошутил: «Савва так голоден, что даже вы, окормляющие по воле Божией Палеетину в это засушливое время, наперебой потчуете его». Патриарх ответил на это: «Простите, отцы, но мы не можем понести ни поста, ни сытости; сей же человек Божий наделен апостольским даром и умеет жить и в скудости и в изобилии, научился насыщаться и терпеть голод, быть в обилии и в недостатке; он все может в укрепляющем его Господе Иисусе Христе».
Савва шутливо говорил Феодосию: «Авва, ты — игумен над детьми, я же — игумен над игуменами; каждый из моих учеников независим и является игуменом собственной кельи».[848]
Феодосии почил 11 января 529 года.[849] В том же году четырьмя месяцами позднее (именно тогда Юстиниан издал эдикт против язычников) самаряне подняли мятеж, грабя и сжигая церкви и селения христиан; они убили епископа Неаполя, а также множество пресвитеров и простых христиан и избрали собственного правителя.[850] Мятеж был подавлен, и патриарх Петр Иерусалимский (патриарх Иоанн умер в 524 году) убедил Савву отправиться в Константинополь и просить средств на восстановление убытков. Савва отправился в столицу в апреле 531 года,[851] а вернулся уже в сентябре с пятью повелениями, которыми император ответил на прошения Саввы:[852]
1. Два епископа должны были оценить ущерб, нанесенный зданиям в двух провинциях Палестины, и использовать на их восстановление три центенария золота из налогов, собранных в 53032 гг (девятый и десятый индиктион).
2. Те же епископы должны были оценить и ущерб, нанесенный церквям, которые должны были восстанавливаться на средства из имения самарян.
3. Повелевалось построить посреди Святого Города больницу на сто коек [на сто человек] с годовым содержанием в 1850 монет, которая впоследствии стала больницей на 200 коек с пропорциональным увеличением содержания.
4. Повелевалось завершить строительство нового богородичного храма в Иерусалиме, начатое при патриархе Илии.
5. Повелевалось выстроить и укрепления (castrum), способные защитить пустынные монастыри Саввы, и направить туда воинский гарнизон для их защиты от набегов арабов (Савва вернулся с выданными ему для этого средетвами, однако после кончины преподобного его преемник передал их патриарху, который вообще не использовал их на эти цели).[853]
В свою очередь, Савва обещал Юстиниану возврат Африки и Рима и остальной Гонориевой империи, а также искоренение арианства, несторианства и оригенизма.[854]Чего он, несмотря на настойчивые просьбы, так и не еделал, так это не помолился о том, чтобы Феодора родила сына.[855]
Нам говорится, что во время посещения Саввой императора Анастасия в 51112 гг. он благодарил его за произведенное тем за сколькото лет до этого упразднение подати, называемой chrysargyrum, и просил императора (хотя в этом ему было отказано) и об упразднении непосильной perissopractia (περισσοπρακτία).[856] Монахпустынник в обоих случаях печется о практической пользе народа.
В 511 году, когда Савва прибыл во дворец, silentiarii (σιλεντιάρωι привратники приемной) пропустили к императору всех монахов кроме самого Саввы, которого по причине того, что преподобный был одет в ветхое платье, они приняли за нищего.[857] Через какоето время посланные на его поиски служители нашли его в углу consistorium (κονσνστόρνον «зала собрания») читающим псалмы. В 531 году, когда он представил свои предложения Юстиниану, а император стал обсуждать их с квестором в Магнавре, Савва отошел в сторонку и стал читать третий час.[858]Его ученик диакон Иеремия сделал ему замечание: «Честный отче, император соизволил рассмотреть твои прошения, ты же отчегото держишься особняком». В ответ он услышал: «Сын мой, они занимаются своим делом. Давай же и мы займемся своим».
851
сс. 702. Эта дата вызывает споры, поскольку прочие синхронизации Кирилла дают результат, который отличается на год (в большую сторону). Дикамп Diekamp {Die origenistischen Streitigkeiten im sechsten Jahrhundert, pp. 1115) исходит из более поздней датировки. Шварц Schwartz (К. von St, pp. 34055) сомневается в точности индиктионов. Однако Штайн (Stein), рассматривая издание Шварца в А. В. 62 (1944), pp. 17180, подтверждает правильность позиции Дикампа, и я исхожу именно из этой датировки.