VII. МОНАСТЫРИ ПРИ ЮСТИНИАНЕ
Когда осенью 531 года Савва прибыл в Скифополь, ему постоянно прислуживал помощник епископа Иоанн.[866]За двенадцать лет до этого, он, его жена и его дом получили благословление святого, когда тот пришел [в Скифополь] с тем, чтобы объявить о триумфе Халкидона со вступлением на престол императора Юстина.[867] Теперь Иоанна сопровождал и его сын Кирилл. Когда мальчик поклонился преподобному, желая получить от него благословение, святой старец обратился к его отцу с такими словами: «Отныне отрок этот будет моим учеником и сыном пустынных отцов». Затем он обратился к митрополиту: «Владыка, я вверяю тебе этого отрока, заботься о нем, ибо он нужен мне». Мать Кирилла очень хотела увидеть святого; [узнав от] Иоанна, что старец собирается посетить молчальника авву Прокопия, она поспешила к келье аввы, взяв с собою сына. Увидев мальчика вместе с матерью, Савва воскликнул: «Да это же мой ученик Кирилл!» И вновь он сказал Иоанну: «Учи его Псалтири, ибо он нужен мне и действительно отныне будет моим учеником». После трапезы у молчальника, на которой присутствовал и мальчик, они вернулись в епископский дом. На следующий день, прежде чем оставить Иерусалим, Савва посетил дом Иоанна и благословил его семью.[868] «Как там поживает ученик аввы Саввы?» то и дело спрашивал у Иоанна митрополит, понуждая его учить мальчика Псалтири и Апостолу. В скором времени он благословил и постриг Кирилла, возведя его на первую ступень церковного служения.[869] Примерно через двенадцать лет после визита Саввы Кирилл стал монахом в одной из обителей; окормлял же его авва Георгий, которому впоследствии и были адресованы писания Кирилла. Через какоето время с благословения своего аввы он отправился в Иерусалим на освящение огромной Новой Церкви (Неа) Божией Матери, которое состоялось в ноябре 543 года, имея при этом тайное намерение поселиться в Иудейской пустыне.[870] Он вправе был ожидать здесь теплого приема. После посещения Саввою дом их был открыт для всех гостей из пустыни, превратившись, по сути, в монашескую скифопольскую гостиницу.[871]Зная о намерении сына или угадывая его, мать Кирилла заповедовала ему ничего не предпринимать без благословления Иоанна епископа и исихаста. Она боялась, что ее сына собьют с толку оригенисты, которые к этому времени стали в Иерусалиме весьма влиятельной силой.[872]
Это долгая, сложная и горькая история. Еще в 514 году ученик Саввы Агапит, принявший руководство Новой Лаврой от монахапростеца Павла, который сложил с себя эти обязанности уже через шесть месяцев, тут же изгнал из нее четверых монахов, возглавляемых неким Нонном, принятых в свое время в обитель ничего не подозревавшим Павлом. Они были заражены оригеновским учением о Предсуществовании и об Апокатастасисе; [873] и мы с полным на то основанием можем предполагать их связь со Стефаном барСудаили, учение которого осуждал в своих писаниях Филоксен Маббугский.[874] Этот Стефан перебрался из Эдессы в район Иерусалима; Филоксен говорит, что ему следовало бы предостеречь патриарха Иерусалимского против Стефана, если бы он состоял с ним (с патриархом) в церковном общении. Предполагается, что именно Стефан являлся автором тайной «Книги святого Иврофея» (сохранившейся и, вероятно, написанной на сирийском), которая конечно же не могла не вызвать протестов со стороны православных.[875] Через пять лет, после того как Агапит умер, четверо этих монахов, скрывавших свое учение до самой смерти Саввы, както умудрились вновь вернуться в Новую Лавру.[876] Один из них, звавшийся Леонтием Византийским, сопровождал Савву во время его визита в Константинополь в 531 году и был оставлен там преподобным. Кирилл Скифопольский пишет, что за личиною этого защитника Халкидона Савва распознал оригенизм и потому отстранил от себя как его, так и некоторых сторонников Феодора Мопсуэстийского. Впрочем, нельзя исключить и того, что эти люди были оставлены в Константинополе в качестве его, Саввы, представителей, приведенные же слова Кирилла были вызваны к жизни дальнейшими событиями.[877]
866
V. S. с. 75 (180. 26); относительно даты, которая может вызывать споры, см. ch. VI, п. 153.
875
Ed. F. S. Marsh для Text and Translation Society, Williams & Norgate, 1927. Cm. Guillaumont, Evagre le Pontique, II. 4 (pp. 30232).
877
c. 72 (176. 720). Леонтий предстает апокрисиарием иудейских (палестинских) монахов в беседах с монофизитами в 532 г. (Act. Cone. IV. 2, p. 170. 5), и еще пять раз в беседах, происходивших в маеиюне 536 г. (см. Schwartz, К. von Sk., 38891). Вопрос о том, был ли он писателем или одним из писателей, носивших названное имя, не нашел оконнательного разрешения.