В еще одной имеющей временную привязку истории, рассказывается о том, как Даниил удалился на расстояние в восемнадцать миль от Скита, чтобы похоронить ведшего отшельническую жизнь «евнуха Анастасия»,[993] и открыл своему ученику, что отшельник этот на деле был женщиной знатной госпожой Анастасией, бежавшей от злобы Феодоры и основавшей обитель «Знатной Госпожи» у Пятой Мили от Александрии. Когда Феодора умерла и Юстиниан попытался вернуть Анастасию во дворец, она поведала свою историю Даниилу, который облек ее в мужскую монашескую одежду и отвел в дальнюю пещеру, где она через двадцать восемь лет и умерла. Поскольку смерть Феодоры приходится на 548 год, стало быть, речь может идти о 576 годе, то есть о времени перед запустением Скита. Трудно не связать патрицианку Анастасию с другой носившей то же имя госпожой супругой Помпея, часто посещавшей преподобного Савву во время его пребывания в Константинополе в 51112 гг. и поселившейся после казни супруга на Елеонской горе, где около 554 года с нею разговаривал Кирилл Скифопольский, собиравший материалы для жития святого Саввы.[994] Тема аскетаевнуха, который оказывается женщиной, в это время очень популярна: достаточно вспомнить сказание об Иларии, дочери императора Зенона.[995]
Другой подобный пример мы находим в данииловом цикле. Это история антиохийского серебряных дел маетера Андроника и его супруги Афанасии,[996] которые после смерти детей решили посвятить свою жизнь Богу, при этом он отправился в Скит, она же в тавеннисиотскую общину. Двенадцать лет спустя на пути к Святой Земле Андроник встретил отправившегося в то же паломничество монаха Афанасия и не признал в нем тут же узнавшую его супругу. Они поселились на Восемнадцатой Миле (от Александрии) и прожили там еще двенадцать лет; и только после смерти Афанасия Андронику открылось, что это была его жена Афанасия.
Представленная в этих вероятно, написанных тогда же историях — картина жизни (и не только жизни монашеской) Египта и его пустынь в шестом веке делает это собрание бесценным. Мы не можем считать их строго историчными, но не должны забывать и о том, что вымышленный персонаж является характерной приметой именно этого периода. Создается такое впечатление, что наименее надежными являются истории, рассказанные ученику самим Старцем, а не истории о Старце, рассказанные другами. Географические детали представлены достаточно четко. При этом Нитрия и Келлий упомянуты один раз,[997]Скит назван главным центром, однако центрам, расположенным у дороги, ведущей из Александрии на запад, на ее Пятой,[998] Девятой[999] и Восемнадцатой[1000] миле, уделяется большее внимание; путь в Скит чаще проходит не через Нитрию или Теренуф, а по западному пути, идущему через Город святого Мины,[1001] откуда ближе к вечеру путники выходили, ведя навьюченных ослов, шли в течение всей ночи и достигали цели около восьми утра, то есть еще до жары.
Некоторых из своих собеседников Мосх встретил во время другого, куда более позднего посещения Египта. Однако и они все еще хранили живую память о Ските. В лавре Монидии (Monidia) Маркелл,[1002] уроженец Апамеи Сирийской, рассказывал, что у него на родине был колесничий по имени Филерем (пустынелюбец). Когда он проиграл состязание, сторонники его стали кричать: «Филерем не получит пальмы в городе!» Придя в Скит, Маркелл избрал эти слова своим девизом и благодаря этому не покидал обитель в течение тридцати пяти лет, после чего попал в плен к варварам, продавшим его в рабство в Пентаполь. Тот же Маркелл говорил, что ничто так не вооружает против нас демонов и самого сатану, как постоянное упражнение в псалмопении. Говоря примерно о том же, авва Ириней[1003] рассказывал, что один скитский старец видел, как диавол раздает братии мотыги и корзины: «Я готовлю развлечение для братии, чтобы они были рассеяннее во время славословия Бога». Авва Ириней рассказывал и о том, что при нападении варваров на Скит он удалился в район Газы (вероятно, вернувшись на родину) и занял келию в лавре. Игумен вручил ему «Геронтикон» (напоминаю, лавра находилась в районе Газы), и он раскрыл книгу на истории о брате, просившем старца помолиться о нем и услышавшем в ответ: «Когда ты был с нами, я молился за тебя, когда же ты ушел к себе, я перестал молиться за тебя». Ириней тут же вернул книгу игумену и отправился в Келлии.
995
Legends of Eastern Saints, ed. A. J. Wensinck, \bl. II, The Legend of Hilaria Leyden, 1913. Это предание, коптская версия которого, вероятно, восходит к шестому столетию, ценно представленным в нем описанием Скита.
1000
сс. 5,6, 10. Последняя глава завершается подробным рассказом о споре скитиотов и иноков Восемнадцатой Мили над телом Андроника, который был разрешен в пользу Восемнадцатой Мили Даниилом, грозившим там остаться.