— Останься. Пожалуйста, — глухо прозвучал осипший низкий голос, и Ли робко улыбнулся:
— Правда? Все в порядке? Я… я прощен?
— Да! Да, я тебя и не обвинял, — твердил Джоэл, прижимая к себе возлюбленного, а он со сладостной безмятежностью прошептал:
— Мы дожили до выходных. — Он оживился. — Надо отметить! У меня для тебя был сюрприз!
Джоэл привык только к нехорошим сюрпризам, но Ли засветился озорной радостью.
— С днем рождения! — возвестил он и развернул неприметный бумажный кулек, который до этого носил под мышкой. Джоэл даже не обратил внимания, а теперь удивился: в руках Ли с гордостью сжимал такую же, как у него, черную треуголку с приятным бархатистым ворсом. Джоэл-то считал такие вещи ненужным украшательством, но от подарка любимого не отказался бы. Ли это знал и умело использовал.
— Ли… — растерялся Джоэл. — У меня не день рождения.
— Но ты же сам не помнишь дату, — пожал плечами возлюбленный. — Давай будем отмечать в этот день. Тридцать восемь лет — не шутка для охотника.
Затем он бережно надел на голову Джоэла треуголку и обнял. Джоэл смутился, Ли промурлыкал:
— Пусть у нас будет что-то общее.
— Чтобы все знали?
— А кто все? По-моему, все охотники и так знают. А до горожан нам дела нет. Скажем, что это форма.
Джоэл улыбнулся, он обнял Ли, крепко и страстно, чувствуя приятное тепло во всем теле, одновременно возлюбленный прильнул к губам требовательным долгим поцелуем. На время таких выходных они уже были не просто напарниками и совсем не просто друзьями. С каждым годом это чувствовалось все сильней. Все прочнее свивались незримые нити, притачавшие их друг к другу.
Ли потянулся к вороту рубашки Джоэла, расстегивая одну за другой пуговицы, Джоэл решительно сдернул с плеч возлюбленного его вычурный плащ. Под пальцами ощущалась лишь тонкая ткань сорочки, но вскоре была снята и она. Наконец удалось прикоснуться к бледной мягкой коже столь желанного тела, очертить все его выступы и впадинки. Пальцами, языком, вслушиваясь, как с губ возлюбленного срывается прерывистое истомное дыхание…
Вскоре на них не осталось ничего, кроме двух одинаковых треуголок, но и те замерли на столе, пока разгоряченные любовники жадно сплетались в экстазе страсти на тесной кровати. И все пережитые потрясения, все сомнения, лишь подогревали, приносили новые оттенки наслаждения, яркого, как стекла старинных витражей.
Джоэл утрачивал связь с реальностью. С ним был Ли — этого хватало. Вместо всего мира, вместо всех загадок Змея. Только одна мансарда, где они остались вдвоем. А вокруг — кобальтово-темное море чужих жизней, далекое, заоконное. А здесь, в настоящей реальности, остался только тесный дом и двое в этом доме. Но упоение проходило слишком быстро.
— Мы дожили до выходных. Хоть бы в эти три дня нас на подняли по тревоге… — думал вслух Ли, когда они лежали на смятых простынях, усталые, почти изможденные, как после долгой погони. Джоэл глядел в потолок и рассеяно поглаживал спину Ли. Вдоль ложбинки позвоночника струились капельки пота, Джоэл задумчиво выводил из них затейливые узоры. Ли временами смеялся от щекотки. Мир вокруг на короткие часы перестал существовать, реальность по-прежнему не настигала, не пронзала сомнениями и тревогами сотен версий бессвязных событий. Потом, все потом — вся их проклятая служба, все неразгаданные тайны. В такие моменты мир принадлежал только им двоим, больше никому.
— Джо… — подал голос Ли и прижался к любовнику.
— М?
— Останься со мной.
— Я всегда с тобой, — повторил в сотый раз Джоэл, но теперь непривычно мягко, умиротворенно.
— Спасибо, — промурлыкал Ли и закрыл глаза, невероятно ласковый, податливый и доверчивый. Джоэл снова охранял его сон, долгий спокойный сон. И в этом находил свое счастье.
Пока любимый спал, Джоэл бодрствовал, наблюдая за ловушками для кошмаров, потом они менялись местами. Такое удавалось провернуть только на выходных, и они ценили это замершее, как в сломанных песочных часах, время. Но покой и взаимопонимание за годы их романа перемешивались с сомнениями и болью.
Порой они ссорились до драк, расставались на несколько месяцев. Всегда из-за горячности Ли, из-за пустячных поводов. Джоэл перебирал образы, что подкидывала память. Думал о Ли, о Батлере, об Энн. О друзьях, что прошли с ним все невзгоды и помогли им с Ли преодолеть сомнения.
Пару лет назад Джоэл полгода не работал с Ли, даже попросил сменить напарника. Начальство негодовало, но тогда вызвался Батлер. Джоэл думал, что совсем порвал с Ли. Из-за чего — уже не помнил. Батлер же всегда оставался верным другом, такой же сдержанный и скучный, как сам Джоэл. Он не выводил из себя бесконечной болтовней, не отпускал скабрезных шуточек, не задирал трактирщика на Рыбной улице. И они неплохо сработались, прикрывая спину друг друга.