— Так что произошло? — отвлекая себя от очередной теории заговора, решительно переспросил Джоэл. Батлер вздрогнул:
— Мы… патрулировали в Квартале Рыбаков у озера Добрар. У самого берега. Внезапно… Что-то выскочило из воды.
— Рыба? — не понял Ли. Озеро Добрар кормило город обильным уловом и никто не считал его опасным.
— Нет, это был сомн. Прятался в воде.
— Раньше сомны так не умели, — недовольно нахмурился Джоэл. Он замечал все больше странностей в поведении тварей. Обычно они не обладали зачатками сознания и не охотились, подобно хищникам-животным, а метались без цели и понимания того, где находятся. Но, похоже, эта тварь подготовилась к атаке, хитро притаившись под водой или в камышах. Батлер рассказывал сбивчиво, но общий смысл улавливался и ничуть не успокаивал. Мелькнуло предположение, что всеми новообращенными управляет единый разум, тот самый Вестник Змея. Но механизм все еще оставался непонятен, как и местонахождение твари. И случившееся с Энн не помогало трезво раскладывать факты.
Джоэл сходил с ума от тревоги и, не замечая, нервно кусал грязные ногти, как в детстве. Дурная привычка возвращалась к нему в минуты предельного напряжения. Он привык действовать, сражаться, добиваться, добывать ответы. Но теперь жизнь Энн зависела от безликих врачей в белых масках, от их навыков и знаний, унаследованных от ученых прошлых времен.
Говорили, двести лет назад почти все умели лечить, даже лепру и чуму. Оставалось быть благодарными за то, что деградирующим потомкам достались знания об изготовлении антибиотиков. Иначе лечили бы по старинке, хлебом с паутиной. Впрочем, от шока и кровопотери умирали и тогда, и в минувшие светлые эпохи без Змея.
Джоэл не представлял, сколько времени выдержит эту гнетущую неизвестность. Хотелось верить, что Батлер преувеличивает и никто ему не говорил про невысокие шансы на выживание. Нет, нормальный врач не должен так говорить! Впрочем, обнадеживать тоже.
— Энн так быстро разделалась с ним, так стремительно… Я думал, что все в порядке! А потом она упала… И рука… ее рука… Хаос проклятый, за что… Это я виноват!
Батлер снова закрыл лицо крупными ладонями, плечи его задрожали. Джоэл и Ли уже не пытались успокаивать его или бить по щекам, чтобы привести в чувства. Только сели рядом по обе стороны и на два голоса тихо убеждали: ни в чем он не виноват. А он не верил и никогда бы не поверил, что все козни Змея.
Джоэл тоже привык доверять лишь разуму, но ныне череда совпадений кидала в мир мистики, складывались единым неуловимым орнаментом и сны, и видения, и слова святителя Гарфа. Но где же тот Страж, что спасает всех? Где тот, кто защитит от несправедливых случайностей? За что страдал Батлер? За что терзались они все в когтях Змея? Джоэл не ведал, молится ли он или ропщет, задает ли вопросы или кидает ответы.
Время терялось в изгибах пружинок, заключенных в колбы мерцающих лампочек. Они меркли и выключались, когда в окна полился яркий утренний свет. Снаружи буйствовала, как в насмешку, ласковая весна. Миновали грозы, холод уступил место теплу, развернулись листья. Березы сбросили сережки, и плодовые деревья отдали ветру свой цвет. Торжество природы не задумывалось о бедах людей, не чувствовало их страхов, не замечало боли. А раздробленная душа просила дождя, грома и молний, лишь бы заглушить в себе внутренний вой. Но комнатенка давила тишиной.
Давно объявили пробуждение города, охотникам полагалось отоспать свои тревожные пять часов. Но какой уж сон! Внутри все смерзалось и переворачивалось, отзываясь резью вдоль живота до тошноты. Такой тревоги не случалось испытывать даже при встрече с Легендарным Сомном, но тогда-то испугался за себя, не хотел умирать, как все нормальные создания, сотворенные для жизни, а не жертвоприношений. Теперь же парализовало бессилие, кололо под языком стеклом неверных фраз. Батлер сходил с ума в самообвинении, а Джоэл сокрушал себя за это ненужное самоуничижение друга. Все Змей! Только Змей, древний асур, на которого не нашел управы и израненный Страж. Бросил их умирать и сам загибался у святителя Гарфа, как Энн где-то там, в руках чужих людей со скальпелями.