Вокруг него из окон выпрыгивали все новые и новые люди, вернее, те существа, которыми сделали их худшие кошмары. А недавние бунты помогли в этом. Выступлениями измученного народа наверняка управлял тоже Змей, давая людям иллюзию сопротивления, чтобы получить больше рабов темных нитей, больше изломанных марионеток.
Несколько слабых чудовищ пронеслись мимо, не замечая охотника, еще двое или трое слились с роем черных линий. Джоэл заслонился мечом и выставил блок, разрубая один из «поводков». На него брызнула кровь или пролился какой-то сок, похожий на кровь. Запаха он не ощущал, здесь все тонуло в беспросветной душной вони и ледяных порывах ветра. Вермело больше не было, остался только кошмар о вечном проклятом городе.
В Квартале Ткачей началось массовое обращение, сомны вырывались из домов и уносились прочь, ведомые волей тьмы. Некоторые падали замертво, разрубленные взмахами мечей. Очевидно, Ли все-таки вызвал подкрепление. Казалось, что сквозь темноту слышится и его голос, отчаянно зовущий обратно в мир людей, в мир живых. Но образы друзей и союзников трепыхались слабыми тенями отблесками света в мутном провале колодца. Они сражались по другую сторону реальности, а он очутился здесь, в клубке тлена и лжи, о котором предупреждал Каменный Ворон. Джоэл встретил саму смерть в Квартале Ткачей.
Началось все намного раньше, может, недели за две, может за месяц до того. Они разворошили осиное гнездо с бунтовщиками, но истинное зло таилось за шорами незримого мира. Вестник Змея взывал к своим слугам, они вылетали из домов, выпрыгивали оголтелыми тенями из окон и дверей, разрывали ловушки. И за каждым тянулись переплетения гибельных линий.
Джоэл пересекал улицы по крышам, то взбираясь на мостки, то спрыгивая вниз. Действие стимуляторов в этом мире кошмаров заканчивалось быстрее, чем в привычных условиях. А тварей вокруг кишело все больше. Тварей… Людей. Тех, с кем еще утром он, вероятно, здоровался, желая хорошего дня.
Теперь двери домов распахивались и вылетали, как пробки из перегретой бутылки шампанского. Джоэл уклонялся от щепок и скоб, а затем наносил точные колющие и рубящие удары мечом. Ему уже не требовалось четко видеть в кромешном мраке, чтобы улавливать движение вокруг. Многие новоявленные сомны не обращали на него внимания. Они неслись вперед, к своему господину, как обезумевшее стадо овец к краю пропасти. Теперь Джоэл следовал за ними, будто за светом зловещего зеленого маяка. Его смутные предчувствия об улье и муравейнике все отчетливее воплощались в страшных картинах, которые встречались на этих жутких искаженных улицах иного Вермело.
«Как же… как же я сюда попал?» — думал Джоэл на бегу, стараясь не сбить дыхание. Он разбрасывал маковый порошок и вкалывал себе новые дозы стимуляторов. Но мрак сгущался, пульсировал «гангренными» лианами. Оставалось лишь догадываться, всегда ли город скрывал эту изнанку или ее создал своим прибытием Вестник Змея.
Джоэл отсек голову налетевшему на него слабому сомну и хотел спрыгнуть с крыши двухэтажного дома, потому что мостки буквально растворились под ступнями. Все вокруг менялось и сливалось вихрем неразборчивых очертаний. И среди них вдруг отчетливо проступили не то лапы, не то руки, непомерно длинные, тянущиеся из пустоты мрака. Джоэл успел взмахнуть мечом и отсечь два или три, но щупальца сбили на мостовую.
Острый булыжник впился в щеку, стесал кожу, во рту появился неприятный привкус крови, но Джоэл немедленно вскочил и подобрал едва не отлетевший в сторону меч.
— Бифомет Ленц! — прохрипел он, оскалившись диким псом. Теперь он видел отчетливо, без стимуляторов и чудесных средств. Просто Вестник Змея достаточно напитался силой несчастных горожан и решил показаться воочию охотнику, что разгадал его маскировку.
Легендарный Сомн небрежно обернулся на голос, и на мгновение маска превратилась в лицо отвратительного старика, сморщенного, заживо гниющего, похожего на засушенного мертвеца из музея. Седые космы развевались спутанной гривой, как у отчима Ли, но на этом сходство заканчивалось. Джоэл никогда раньше не видел это иссушенное лицо с глазами навыкате, наполненными невыразимым бешенством помешательства.
— Кто? Кто вторгся в мои владения? Жалкий человек! — проскрежетала тварь, и лицо расплылось, превратилось снова в маску, в убогое подобие очертаний. Все остальное «тело» сомна шевелилось и изменялось, то вскидываясь торчащими конечностями всех известных животных и птиц, то растекаясь бесформенным сгустком тьмы. Вестник Змея в эту ночь вобрал в себя новых невольных последователей, пробудил их посреди сна и оставил навечно в кошмаре. Поработил, сделав собой.