— Но разве я могла разбить твое сердце? — шутливо погладила небритую щеку Джоэла Джолин. — Ты переоцениваешь мою жестокость.
Разговор прошел быстро и легко. Невероятно легко, Джоэл даже не ожидал, что эти муки выбора закончатся, едва начавшись. Хотя для Джолин они тянулись дольше, чем для них с Ли.
— Ну, и кто ты теперь тогда, Джо? — подкалывал Ли, лукаво щурясь и с наслаждением откусывая кусок от крупного красного яблока, честно добытого в неравной битве с непокорными ветвями.
— Двоеженец? — предположила Джолин.
— Двоемужец? Нет, что-то не то… Двое… А хотя какая разница! — отмахнулся Джоэл.
— Мы такие неправильные, — со смехом пожал плечами Ли.
— Тебя не тяготит это, Джолин? Что мы с Ли какие-то… неправильные, — на всякий случай вновь уточнил Джоэл.
— Я тогда тоже «неправильная», — вздохнула она. — Что есть «правильный»?
— Я тоже не знаю, кто и в чем правильный в этом городе.
И они рассмеялись, громко, искренне, словно не осталось никого больше в их крошечном мире для троих. Только этот яблоневый сад, околдованный ласковым ветром, только пение птиц и аромат созревших плодов. Их прекрасная застывшая над бездной хрустальная сфера, где всегда царило лето.
В тот день они смеялись больше, чем за всю жизнь, дурачились, целовались и срывали яблоки. Джолин собирала первые плоды жаркого лета. И громко смеялась. Ли вторил ей, а Джоэл радовался, что может больше ни о чем не беспокоиться.
Это был самый счастливый и беззаботный день на его памяти. Но с каждой минутой сердце опутывали кольца тревоги: казалось, что это последний день счастья, после которого оно иссякнет безвозвратно.
Часть IV
Глава 31. Ростки правды
Облезлый кот с Королевской Улицы стоял, выгнув спину, на заборе и недовольно бил себя хвостом по впалым бокам, привычно шипя на Ловец Снов. Да, привычно… слишком привычно, будто эта тварь знала всю правду, но не желала говорить. Видела что-то, о чем не подозревали стражи Цитадели, осуществлявшие круглосуточное наблюдение за пекарней.
— Что это, Ли? Что же это? — полушепотом начал Джоэл, но хотел кричать, оглашая протяжным воем весь город. Так, чтобы долетало до самого Хаоса. Тревога замешивалась на возраставшей растерянности, схватывая холодом ноги. И ясный летний день перекидывался в давящий полог мглы поздней осени. Все яркие краски меркли.
— Я надеялся, что ты подскажешь… я… я не готов поручиться, — в замешательстве бормотал Ли.
В Ловце Снов, подвешенном возле пекарни, копошились и роились знакомые омерзительные химеры. Они скрипуче кричали и задушено вопили, как оркестр переломанных инструментов. Дергались когтистые лапы, отслаивалась обожженная кожа, стекала слизь пополам с кровью, выплескиваясь из отверстий всех форм — ртов, носов, ушей, гениталий. Лопались крупные фурункулы на зеленоватой помертвелой коже.
Химеры мучились, свернутые в единый клубок, насильно пришитые друг к другу, сцепленные железными скобами, но одновременно всем видом показывали, как жаждут уничтожить случайную жертву, вовлечь в темный круг своей боли и озлобленности. На Джоэла и Ли скалились бесформенные перекореженные головы, из которых щерились гвозди, куски сломанных обугленных балок, торчащие кости черепа. Тянулись в жадном отчаянии переломанные руки с вывернутыми суставами, щелкали клешни и извивались липкие щупальца.
Джоэл уклонился от плевка, прожегшего насквозь булыжник разбитой мостовой. Следующий плевок едва не попал в кота, тот немедленно ретировался за досками забора. Он уже выучил повадки этих «зверей», которых наблюдал не реже патрульных охотников.
— Проклятье! А это было опасно! — дернулся Ли. Кислота не рассеивалась мороком, а дымилась гашеной известью.
— Надо убрать их, пока люди не вышли на улицу. Почему ты не уничтожил тварей сразу? — не понимал Джоэл.
— Хотел тебе показать. Ты ведь… уже знаешь этих монстров.
— Мне кажется, я уже ничего не знаю, — гулко выдохнул Джоэл.
Ли прибежал в мансарду незадолго до завершения дежурства. Сны — не охотника, а новоявленного мирного гражданина — не запоминались, только пробудился Джоэл с крепким щемящим душу предчувствием чего-то ужасного. Нервный дробный стук в дверь не удивил, не заставил встрепенуться, а представился закономерным итогом безмятежных дней, в некотором роде платой за то мирное счастье, которое окутывало накануне. Он встал, наспех оделся и поспешил следом за напарником.
И вот теперь они вместе нерешительно застыли на Королевской Улице возле пекарни, где видела сны любимая Джолин. А в воздухе звенел немой вопрос: «за что?». Все повторялось новой петлей, да не времени, а удавки подлого грабителя, забирающего всякий намек на радость.