Ли отправился, как и условились, на склад к Грэму и Биму, Джоэл же вошел в знакомые двери главного вестибюля Цитадели. За распашными окованными дверьми встречали знакомые деревянные скамьи, тянущиеся по стенам, знакомые клепанные колонны, сходящиеся арками под высоким потолком. Знакомо полз душный запах тлена и малоэффективных благовоний со стороны коридора, ведущего в морг.
— Добрый день, у меня рецепт на обезболивающие.
— Добрый день, господин Джоэл, конечно, проходите. Лаборатории при госпитале на втором этаже, хотя вы наверняка знаете, — ответили неизменно приветливые супруги-калеки, ведущие учет посетителей за длинной стойкой у входа.
Все было привычно, кроме одной слишком существенной мелочи: он шел, чтобы учинить диверсию. Если смотреть с другой стороны — чтобы разоблачить непростительную ложь.
От этого все привычные картины представали искаженными, в вежливых улыбках читался оскал. И только мрачные коронеры, временами выходящие из морга, смотрелись по-старому отчужденно и жутко. Иначе не могли. В этом крылась некая их власть: они повелевали смертью, устанавливали ее причины и никогда не стремились вселить в кого-то надежду, обмануть сказками о великом будущем или общей благородной цели. Они ставили финальную точку, передавая хладные тела мусорщикам. А дальше — на мыло и на свалку. К Змею.
Джоэл миновал служителей погибели, взглянул в невыразительные серые лица. Кто-то посмотрел в ответ, кто-то прошел мимо. Хотелось отвести взгляд, как от вестников беды. Но не получалось: коридор на второй этаж проходил мимо морга. Джоэл раньше и не задумывался, что западное крыло Цитадели делится на два сектора развилкой коридоров. Один вел в обитель мертвых с неработающими морозильниками, другой — в пристанище живых, то есть, в госпиталь. Зачастую из госпиталя перевозили к коронерам, и в такой планировке не было ничего удивительного. Но в этот тягучий нервный день развилка показалась выбором судьбы. Джоэл, разумеется, пошел к лабораториям, на второй этаж.
«Предъявишь рецепт, встретишься с Ли, потом с Энн, — мысленно повторял он заученный план. — А потом… за кодовую дверь. Проклятье! Что мы делаем? Никому еще не удавалось ограбить Охотников».
С каждый шагом уверенность в успехе таяла, покрываясь слизью сомнений и противоречий. Из-за незнания того, что ждет их на запретной территории, они не представляли и пути отхода. Но Джоэл неизменно приближался к лаборатории. Узкие чугунные ступени гулко щелкали при каждом шаге, напоминая бой часов. Двенадцать ступеней как двенадцать ударов — ровно столько оставалось до перехода на другую сторону закона, когда он преодолел половину лестницы.
Вскоре предстал сумрачный коридор «разрешенной» части обширной лаборатории, где выдавали лекарства по рецепту. Но что самое важное — именно отсюда охотникам выносили стимуляторы. Перед дежурством для удобства и скорости наборы со шприцами обычно выдавались вместе с Ловцами Снов. Но доставляли их именно из-за двери с кодовым замком, которая скалилась крупными металлическими клепками в конце узкого коридора. И до сих пор никто не задавался вопросом, что по ту сторону.
В начале же маячила унылая застекленная стойка с окошком, за которым маячил тощий человек средних лет в замызганном белом халате. Он суетился возле склянок с обезболивающими, потому что ему уже дала задание Энн, встретившая возле стойки. Пока все шло по плану. Нескладному и изобилующему белыми пятнами, но все-таки плану.
— Какая неожиданность! Тоже с рецептом? — сказал Джоэл, надеясь, что не переигрывает. Он помнил, что врать друзьям и союзникам почти не умеет. Но на лживые приветствия никто не обращал внимания.
— Конечно. А то рука постоянно ноет. То на погоду, то на стресс. Вернее, ноет то, что от нее осталось, — без тени лицедейства отозвалась Энн, осклабившись на щуплого провизора. Тот спешно отвернулся к баночкам с порошками и каплями. В качестве обезболивающего выдавали морфин в разной дозировке. Джоэл раньше полагал, что и в стимуляторах опиоидные соединения. Теперь очень сомневался в собственных догадках, особенно, получив шанс все лето сравнивать эффект от смеси стимуляторов и обезболивающих. Первые подкидывали, давали прилив энергии. Вторые же — усыпляли, туманя сознание.
— Я вот тоже замучился. Нога ноет и ноет, — также почти не соврал Джоэл, улавливая разницу в интонациях собственного голоса: теперь он не играл. Хотя последние пару дней злополучная нога совершенно не беспокоила, даже после визита в развалины поместья Ленца. Зато кончики пальцев четко помнили ощущение от превращения ногтей в когти, когда понадобилось взлезть на стену. Но больше таких страшных чудес не приключалось. Пока он мирно беседовал с Энн, делая вид, будто они давно не виделись и считают просто необходимым обсудить погоду и последние городские сплетни. Вскоре по чугунной лестнице зацокали подкованные сапоги Ли.