— Ты не получишь ни меня, ни ее! — закричал Джоэл, притягивая к себе Джолин. И на этом страшный сон оборвался, рассыпался карточным домиком, померк старым дагерротипом.
Разбудил их, вырвав в бездну реальности, гулкий эфир с башен, ужас сна сливался с настоящим грубым голосом Энн, неумолимым, ожесточенным:
— Уман! Последнее предупреждение! Думаешь, после всего, что ты сделал с нами, я пощажу твою женщину? Покажите Сюзанну! Мы знаем, что вы казнили Грэма и Бима. Думаешь, после этого у меня не поднимется рука на какую-то певичку и ее отпрысков? Твоих отпрысков.
Джоэл и Джолин вскочили с тахты, за окнами брезжили первые лучи рассвета, с небес стекали последние блики ночи. Похоже, странный разговор со Змеем затянулся, не принеся никакого отдыха. Он проник в их безмятежный сон раной вечной тревоги, а сообщения с башни заставили и вовсе обмереть.
— Грэм и Бим! — простонал Ли, обхватывая себя руками и складываясь пополам на табурете, точно его крепко пинали ногами. Он только спустился с верхнего этажа и, наверное, рассчитывал подремать еще до полудня после смены караула. Распорядок дня и ночи для них теперь делился только часами несения вахты с арбалетом у окна в бывшей комнате Джолин. Но теперь разум пронзили иглы нового потрясения, отнимая шансы на мирный отдых. Усталость длилась по кругу, как поцарапанная пластинка в неисправном патефоне, проигрывающая одну и ту же мелодию.
— Не пощадили несчастных калек, — отозвался Джоэл. — Неужели… все из-за нас?
— Они были связными революционеров в Цитадели, как я в Академии. Не из-за вас! — решительно убедила Джолин, но сама едва сдерживала рыдания. — Но они… они не заслужили! Как же так! Да чтоб сдохли те, кто сделал это! Чтоб они все сдохли, твари паршивые!
Джолин с небывалой злостью ударила сжатым кулаком по перилам лестницы, к которой прислонялась их кровать, потом зашипела от боли, содрав до крови костяшки о неподатливую некрашеную древесину.
«Похоже, Цитадель оцеплена восставшими. Значит, скоро конец. Что-то переломится, установится новый порядок. Или нет… Какой порядок? Тех, кто не знает, что делать с разрушенной стеной? А, может, найдут способ восстановить ее. И заживем, славно заживем в пекарне», — убеждал себя Джоэл, пока Ли просто вздрагивал на табурете, не в силах справиться с ознобом. Трясло их всех, в последнее время почти постоянно, даже возле жаркой печи.
День тянулся тяжелым непониманием происходящего, весть о казни Грэма и Бима подкосила их, точно провозглашая, что у человеческой бессмысленной жестокости просто нет границ.
— Объявляется перемирие на двенадцать часов. Верховный Охотник думает, — разнесся ближе к вечеру стальной яростью неумолимый эфир с башен, на которых сбились стрелки часов. Город погружался в тягучее безвременье, сомны носились по улицам днем, как в самые страшные времена изъязвленного болью прошлого, и только смена Красного и Желтого глаза напоминала, что еще существует рассвет и закат.
— Это наш шанс! — воскликнул Вен Даррен, услышав о перемирии. Он спустился с верхнего этажа, хвост его взволнованно подрагивал, шерсть и мох топорщились.
— Да, отправляемся к стене. Немедленно, пока не вышел Красный Глаз, — сжал кулаки Джоэл, не представляя, что их ждет на пути в Квартал Прокаженных. — Ли, ты охраняешь Джолин.
— Так точно. Ни один мародер не переступит этот порог, — улыбнулся Ли, но Джоэл зажмурился на мгновение: показалось, будто над головой любимого вьется темное сплетение черных линий, похожих на полосы с фотографии Иды и Батлера. Но нет — почудилось, просто упал отблеск от печи, которую растапливала Джолин, вытаскивая ароматный свежий хлеб.
Недавно она сварила маленький кувшинчик земляничного варенья из своих ягод, которые красными маячками весело мигали с подоконников. Хоть что-то оставалось неизменным, домашним и уютным. Хлеб с вареньем — чудесное лакомство, которое пообещали на ужин после возвращения из Пристанища Изгоев. Джоэл радовался, что, несмотря на все беды и потери, он обрел настоящий дом с почти настоящей семьей.
— Я в тебя верю, — отсалютовал он Ли, шутливо отдав честь.
— У меня есть арбалет! — улыбнулась Джолин, в доказательство хватаясь за оружие, стоящее возле стола. Джоэл кивнул им. На прощанье его с двух сторон поцеловали Ли и Джолин, с заботой говоря: