— Да, разумеется, разумеется, идем, — ответил Джоэл, и они покинули тесную квартирку.
Дверь закрылась, дом снова остался опустелой формой скульптора, полой и бесполезной без живого тепла. Вновь среди лабиринта балок заскребли мыши и вступила в свои права нежилая сырость, ведь Верховный Охотник предписывал снова спать в подземельях. А лучше бы выписал постановление о том, что важный свидетель должен оставаться возле опытного охотника. Но нет, их снова разлучали предписания, уставы и неведомые причины, которые сковывали Джолин.
Они отправились в пекарню через сумерки вечернего Вермело. Красный Глаз еще не взошел, еще оставалось время. Но время на что? Джоэлу чудилось, будто он лично ведет прекрасное хрупкое создание на бойню или в темницу. И он не понимал ее упорно желания вернуться.
«Чего же ты боишься? Что скрываешь, Джолин?» — думал он, когда они свернули на Королевскую Улицу.
Глава 7. Тайны старой пекарни
Игра ночных теней еще не наступала, зерцалами мнимого покоя щерились окна, и черепица сочилась теплом, отдавая в пустоту жар Желтого Глаза. Но вечерний холод полз по переулкам, змеился через перекрестки и оборачивал стяжкой периметры домов. Камни мостовой, точно пустые панцири истлевших черепах, стыло скрипели под подошвами.
Джоэл скользил неслышно по привычке охотника, рядом с ним дробным гулом щелкали маленькие каблучки на сапожках Джолин. Поношенные, но добротные, они лишь раз показались из-под подола невзрачного платья академии, чтобы подкинуть Джоэлу новую загадку. Откуда? Кто подарил? Или, быть может, у кого украла девушка из трущоб? Хотя осколки прежнего мира свивались в Вермело прихотливым узором, как краски на полотне помешанного — буйными мазками, изображением случайных вещей. И Джоэл позабыл о происхождении обуви, залюбовавшись узкой маленькой ступней. Но Джолин обогнала его.
Они не шли под руку, как пара, и она не шаталась, несмотря на пережитое потрясение. Лишь поддерживала легко под левым локтем искореженную корзину.
— Ваш хозяин будет вас бранить, если вы не вернете этот предмет? — недоумевал Джоэл.
— Хозяин требует возвращать обратно все, что передает мне, — отрезала Джолин и вновь обогнала спутника, но едва уловимо вздрогнули ее плечи, когда она добавила: — Придется объяснять, почему корзина в таком виде.
«Неужели этой твари-булочнику важнее жизни честной работницы какая-то дырявая корзина?» — с неприязнью подумал Джоэл и ощутил себя рыцарем-защитником из старинных баллад.
В городском театре порой ставили пьесы из истории прошлого мира, восстанавливали из книг и хроник осколки того, что навечно забылось. И времена закованных в латы воинов на конях будоражили воображение в юности. К тридцати семи годам Джоэл уже догадывался, что в реальности прошлого не нашлось бы и половины того шарма, которого ей приписывали разряженные артисты.
Впрочем, Джолин даже в выцветшем сизом наряде затмевала красотой любую из раскрашенных напудренных примадонн. Она плыла сквозь сумерки, как видение, как обманчивая тень феи. От ее светлых кудрей разливался пленительный аромат цветущего сада, самой молодости. И Джоэл не хотел, чтобы вновь лицо ее покрывала сажа печи в пекарне и мучная пыль. Он вел самым длинным маршрутом, не срезая углы по грязным дворам и проулкам. Они чинно шествовали, как кавалер и дама из Квартала Богачей.
— Добрый вечер!
— Добрый вечер! — радушно здоровались они со знакомыми охотниками Джоэла или с постоянными клиентами Джолин. Она не робела, не стыдилась провожатого. И уже этого хватало, чтобы сердце Джоэла тихонько ликовало. И все же обманчивый променад закончился слишком быстро. По мере приближения к пекарне безмятежное спокойствие, написанное на лице спутницы, сменялось жестким равнодушием. Маленькие губы сжимались в суровую линию, синие глаза заволакивала пелена неестественной отстраненности, меж бровей тенью залегала едва заметная складочка.
На Королевской Улице, этом коротком тесном проулке, первым встретил плешивый кот, по-королевски важно просеменил мимо. Ободранные белые уши лениво повернулись в сторону пришедших. Но больше наглое создание не уделило им никакого внимания, юркнув в щель забора.
— Злодей, съел моего кенара, — фыркнула ему вслед Джолин, впрочем, без особой злобы.
— Я подарю вам нового, — тут же предложил Джоэл. В памяти ярко пламенел первый образ девушки в окне, которая мелодичным голосом учила птицу петь. Тогда Джолин показалась ему счастливой и в целом благополучной. Но чем ближе он знакомился с ней, тем больше узнавал горькую правду.