— Обо мне не волнуйся.
— И все же я поговорю с Энн, — ответил ему Джоэл.
— Как знаешь. Поговори, — пробормотал Батлер, сплевывая разжеванную горькую кашицу из цветов черемухи.
Белый куст дневным фантомом шелестел от налетевшего ветра, по небу быстро плыли белые облака. Из кромешной черноты Хаоса, а все ж отчего-то белые, как цветы на шепчущем кусте. Как простыни, которыми укрывают любимых покойников, чтобы потом отдать тележке прокаженных. И снова мысли о скором визите в морг…
Неприятные мысли. Лишь бы не друзей так отправлять. Не Батлера, не Энн, и уж тем более не Ли или Джолин. Только не их! И так слишком многих приходилось терять, поэтому он имел право так уговаривать Батлера и даже порой сердиться на него. Они оба многих теряли.
— Разумеется, решать только тебе, — кивнул на прощание Джоэл, но понимал, что с каждым годом Батлер все больше выгорает. Возможно, именно теперь наставал его предел, Джоэл и в себе замечал первые признаки вечной усталости и безразличия к суровому ремеслу. Но расследование возникновения легендарного расшевелило и взбудоражило, посеяло сомнения, предрекая гибель Вермело. Да еще эта старуха: смерть смотрит сквозь сомкнутые веки — ее слова мучили и мешали думать. Особенно, когда в нос снова резко ударил застарелый запах мертвечины.
Джоэл резко дернул скрипучие двери, сначала внешние, распашные, потом вторые, внутренние, раздвижные. Они катались по полозьям в конце короткого коридора, по стенам которого стояли шкафы со специальной одеждой — грубыми кожаными передниками, перчатками до локтей и, конечно, масками, которые щерились огромными клювами. Здесь, в непроветриваемом помещении, запах гниения засел особенно остро. Он смешивался с ароматическими травами, которые не только не отбивали его, но даже усиливали.
— Наденьте, господин охотник, — проговорил слуга морга, который подносил коронерам и случайным посетителям все это облачение.
Джоэл сглотнул ком нежданной тошноты, нацепив жуткий клюв. Перчатки и фартук ему не предложили, так как он не собирался трогать тела. Он вообще мог бы ограничиться сухим вопросом у секретарей в фойе. Но он уже не верил записям, раз Уман старательно скрывал архивные документы. Возможно, не только их.
Джоэл вошел через раздвижные двери, дыша сквозь маску, не представляя, как разумные существа работают в таком облачении весь день. Но, что больше пугало, некоторые трудились над раскрытыми трупами без масок, лишь в повязках. Их не сшибала намертво застарелая вонь, въевшаяся в сломанные холодильные камеры и плесневело-зеленые пол со стенами.
Джоэл торопливо отыскал старшего коронера, которого узнал только по тучной массивной фигуре. Он изучал описание смертельных повреждений, рассматривая чей-то обезглавленный труп — явно жертвы обращения. Джоэл пошел к металлическому столу и спросил:
— Сегодня ночью не поступал труп некой женщины в черной шали, которая потом обратилась в сомна?
Коронер поднял лицо-клюв:
— Джоэл? По делу расследования следует сначала записываться.
— Расследование поручили не мне. Но я имею прямое отношение к этому делу.
— Обычно я не предоставляю такую информацию просто так, — протянул из-за маски собеседник. Голос представал искаженной вибрацией.
— Так сложно ответить, была старуха или нет? — вспылил Джоэл, медленно теряя терпение.
— Нет. Сегодня ночью три свежих трупа. Один из восточной части города. Другой из Квартала Шахтеров. Твой давний «клиент». Из-за него у нас третий труп, уже охотника.
В меланхолически-спокойном тоне послышалось скрытое ехидство, точно он наконец-то уел знаменитого охотника. Они-то здесь тихонько гнили вместе с трупами, пока эти типы с мечами носились по крышам в лучах славы и всеобщего обожания. Наверное, так он всегда думал, наверное, считал, будто очень приятно убивать людей.
— Напарника Батлера… — осадил Джоэл. — Я уже знаю.
— Да, — совершенно спокойно ответил коронер. Похоже, он видел столько трупов и относился к ним настолько безразлично, что ему уж точно не грозило превращение. Если ему и являлись ночами отрубленные руки и ноги вперемешку с вывороченными внутренностями, то он воспринимал это как сон о рутинной работе. Будто принятие жизни во всех ее омерзительных проявлениях лучше бережет от безумия, чем отрицание зла.
— К слову, «клиент» перед тобой, — не скрывая азартного интереса, показал на обезглавленный труп коронер. — А вон на том столе напарник Батлера.
На соседнем столе под замызганной бледно-салатовой простыней лежало тело. Судя по складкам на ткани, из развороченной груди торчали выпростанные ребра. Страшно же они сцепились, если парень отрубил обратившемуся голову, когда его самого буквально выворачивали, превращая легкие в лоскуты. Хороший бы вышел охотник, сильный, возможно, лютый в битве, как Уман. Но горячность молодости сгубила его раньше срока.
Джоэл глядел на тела и снова думал не о пропавшей старухе, а о несчастном Батлере. Да еще о Ли, который где-то остался в одиночестве, продрогший и обиженный. Его ведь тоже несколько раз чуть не сгубило желание быть первым. Джоэл поклялся, наверное, в сотый раз, что никто из его друзей не окажется в этом смрадном длинном зале, где в центре стояли бесконечные столы, а по стенам тянулись, как монструозные соты, ячейки негодных морозилок.
Дверцы-дверцы-дверцы — до самого потолка, где колыхались вытянутые лампочки. В этом месте Джоэл видел истинный лик смерти. Не тот, что в театре показывают, не тот, о котором в книгах пишут. И даже не тот, который он созерцал сотни раз на улицах. Нет, здесь она царила безраздельно. Смерть — разбитый кафель и бесконечные морозильные камеры. И не-люди с длинными клювами.
— Кофе будешь? — непринужденно приветствовал коронера его коллега, скрытый такой же длинной маской. Две бескрылые двуногие птицы — тучная и тощая.
— Да, конечно, — приветливо ответил ему собеседник и отошел от стола. — А вам, Джоэл, пора уходить, если нет соответствующих распоряжений, которые бы касались текущего расследования.
«Проклятье. Я же знал, что скоро случится обращение! Нельзя так резко переводить охотников из их кварталов», — злился Джоэл, все глядя на закрытый тряпкой труп. Он ощущал вину за то, что случилось.
Он вот так без раздумий принял предложение Умана, когда тот приказал охранять Джолин и пекарню, но напрочь забыл о безопасности своего прежнего района. Поспешность распоряжений не позволила рассказать, кто в зоне риска и какие кошмары наиболее вероятны.
«Все, надо идти к Энн, иначе я не успокоюсь», — решил Джоэл, с наслаждением вдыхая полной грудью воздух, напоенный ароматом черемухи.
После маски с клювом и тяжелого запаха масел свежий ветерок казался чудом из чудес, даже если с заднего двора неизменно пахло кровью и доносились вопли тех, кого тащили на казнь.
Много, слишком много людей не превращались, а просто отдавались на заклание. Хотя среди них хватало мерзавцев и смутьянов. Бастион Эскуидон охранял город от преступников, но на допросы с пристрастием подозреваемых доставляли все туда же, в цитадель охотников. А если выбивали нужные сведения, во избежание превращений там же и казнили. Не даром Квартал Палачей находился прямо за северной стеной психушки.
А на юго-западе маячил через дорогу за деревянным забором предел изгоев. Туда прямо из морга, грузя с черного хода, везли телеги с трупами. Рикши, таскавшие их, всегда носили глухо застегнутую одежду — кожаный фартук, высокие сапоги, длинные перчатки и неизменную маску с клювом. У забора обычно встречал один и тот же старик в рубище с низко надвинутым капюшоном.
Джоэл, повинуясь неясному порыву двинулся в сторону запретной территории следом за очередной телегой. От полутрущобного района несло помоями, за забором маячили покосившиеся домики. В старые времена там располагались портовые мастерские. Но назначение зданий изменилось тогда же, когда город лишился моря. И кораблей под белыми парусами. И всего… Чем ближе к стене, тем паршивее район, а уж с юго-западной стороны теперь и вовсе высилась свалка-кладбище.