Зато изломанные жизнью, слишком рано повзрослевшие ребята, которых отличали серьезные мрачные взгляды, чаще всего успешно проходили курс тренировок и осваивали все премудрости. И в назначенный срок, обычно в двадцать три года, они выходили на улицы. Но даже из них кого-то захватывал жар первой битвы, как покойного напарника Батлера. И они, окрыленные первыми победами настоящей борьбы, раньше срока уходили в небытие.
— Учу балбесов, точнее, на мне-то балбески, — не без гордости ответила Энн, упирая руки в бока. На ней был серый френч, застегнутый на все пуговицы. Они со Стеллой обе любили этот лаконичный форменный наряд. Только Энн еще коротко стригла волосы в юности, а покойная Стелла беззастенчиво носила пышные кудри, которые собирала в тугой высокий хвост на время заданий. Они напоминали неукротимых воительниц древности, которые неслись на колесницах с копьями и луками — Джоэл как-то раз видел дивные картинки в библиотеке.
— Я пришел поговорить о Батлере, — отвлекаясь от праздных сравнений, перешел к делу Джоэл. Лицо Энн тут же вытянулось, неизменная лихая улыбка пропала, отчего ярче проступили шрамы и неглубокие морщины.
— Не надо, я знаю. Знаю уже. Нам раньше тебя сообщили, — отрывисто сказала Энн. — Выпускник. Хороший был парень. Хороший, но очень уж отчаянный.
— Ты бы видела, что с ним сделал сомн, — выдохнул Джоэл, на что Энн небрежно сморщилась:
— Видела, Джо. Ты думаешь, я сладко спала всю ночь? Конечно, видела. У нас статистика ведется, знаешь ли, какой процент «выживаемости» выпускников. И если низкий, начинают нас трясти, мол, подготовка страдает. Мол, мягкие мы очень.
— И тебе не надоело все это? — посетовал Джоэл, представляя объем бумажной работы, которая ложилась на плечи наставников помимо непосредственных задач. И это не говоря о случаях, когда поднимали по тревоге всех охотников вне зависимости от статуса.
— Втянулась, знаешь ли, — отмахнулась Энн, становясь вполоборота и как бы намереваясь уходить.
— А как же Батлер? — спешно напомнил Джоэл, сглаживая свою случайную бестактность.
— Ты предлагаешь с ним работать?
Энн замерла, сцепив руки на груди в замок. Она изучающе рассматривала Джоэла, точно оценивая, не врет ли он.
— Да. Он не хочет больше нести ответственность за «зеленых» новичков.
— Не знаю, Джо, — покачала головой Энн. — Могу подумать, конечно. Но лучше порекомендую кого-то. Более подходящего.
— А чем ты неподходящая? — подался вперед Джоэл. — Энн, ты всегда давала фору даже Стелле.
— Мир ее праху. — Они выдержали почтительную паузу. — Фору или не фору, а сейчас такая работа здесь, что не могу бросить. Видишь вон тех на трибунах?
Джоэл поднял взгляд на деревянные скамейки. Еще недавно там млели девчонки-новобранцы, когда наблюдали за Ли. Теперь, в ранний утренний час, зрителей было мало. Всего пять тоненьких фигурок в серых робах. Они сидели неуверенно и сиротливо, как воробушки в дождь.
— Пять девчонок. Вижу, — кивнул Джоэл.
— Девчонок да не девчонок, — цокнула языком Энн с непонятным сожалением. — Две-то просто девочки из приюта, а вон те три, ну которые жмутся друг к другу, на днях только в академию пришли из одного «местечка». Пока все сидят, смотрят, как здесь все устроено. Ничего, освоятся.
Джоэл примерно догадывался, о каком «местечке» идет речь, поэтому понимающе кивнул. Насчет приюта он тоже не удивился, сам так же поступал в пятнадцать лет. После пожара, да, после того самого пожара. С пятнадцати лет его преследовали пепельные сны. А он давил их сначала учебой, теперь службой. Его еще брать не хотели, обычно с шестнадцати принимали. Но он уговорил, настоял, буквально заставил.
Тогда в академии было больше парней. Но с каждым годом казарма девушек становилась все более населенной.
— Энн, что вообще толкает женщин связывать свою жизнь с ремеслом охотника? — впервые поинтересовался Джоэл.
— То же, что и мужчин — безысходность, — отозвалась Энн. — Думаешь, все хотят и могут свить гнездышко?
— Нет.
— Вот именно. Некоторым просто некуда идти, как и вам когда-то. — Она осклабилась: — Не думаю, что ты скажешь: женщина всегда может торговать своим телом.
— Не скажу, — решительно мотнул головой Джоэл.
— Вот именно, — повторила Энн и выдохнула: — Что за проклятый город… Казалось бы, еды на всех не хватает, каждую ночь можно обратиться. Жить страшнее год от года! Но похоть никуда не девается. Кажется, даже наоборот. Вон, смотри на них, на этих троих, запуганные. Да-да. Ко мне вчера прибыли, новенькие. Говорят, сбежали из борделя. Очередного.
Джоэл встрепенулся, сжимая кулаки. Неискоренимое чувство справедливости разгоняло сонливый туман усталости. Именно сейчас ему требовалось какое-то дело, которое он сумел бы завершить. Понятное, даже если не слишком простое, даже если рискованное с точки зрения разделения полномочий охотников и дневных стражей. Хотелось почувствовать себя полезным.
— Если они скажут адрес, я разберусь, — с готовностью предложил Джоэл.
— Это не в нашей юрисдикции, — напомнила Энн.
— И все же. Я разберусь.
— Разберешься за то, чтобы я потом стала напарником Батлера? — недоверчиво сощурилась Энн.
— Нет, просто разберусь. За Вермело и за людей.
— Смотри, Джо, надломишься ты. Всем-то помочь хочешь. Эх… Ладно, иди! Я уж точно не забуду!
Глава 10. Мрачные задворки
Мутный свет стекал по грязным стеклам, распадаясь тусклым дымом в замкнутом пространстве кладовой. В углу паук свил сумрачный узор из зыбких нитей, наподобие тех, которые хранились в сундуках вокруг. Сюда не допускались курсанты академии. До срока никому не позволяли постичь таинство великого узора, спасавшего Вермело двести лет. Молодых охотников посвящали в искусство плетения на четвертый год обучения в академии. И каждый выпускным заданием предоставлял по два Ловца — домашний и уличный. А проверял на себе. Нерадивых учеников вполне могли съесть их собственные кошмары. Выпускной показательный поединок тоже проводился на боевых мечах, к тому времени каждый понимал опасность будущего ремесла. Но молодежи все равно не хватало осмотрительности.
«Охотников обучать долго, а гибнут они слишком часто», — размышлял Джоэл, протирая затянутые дремотной пеленой глаза.
Он проспал три часа в подсобке академии, окруженный Ловцами Снов. Энн позволяла. Надежнее места не нашлось бы во всем Вермело: кладовка хранила десятки сетей, который с наступлением ночи развешивали в казармах. По уставу, конечно, не полагалось использовать помещение не по назначению.
Но в мансарде все равно пахло гнилым яблоком, а в цитадели не предложили бы ничего, кроме карцера. Оставался еще дом Ли… но Джоэл сперва решил немного отдохнуть, чтобы привести мысли в порядок.
Когда он очнулся с гудящей головой, то пришел к выводу, что с другом они все же не ссорились. К тому же напарника в любом случае следовало позвать для разборок в незаконном борделе.
Но все же он отправился в недолгое путешествие по Кварталу Охотников с тяжелым сердцем и не представлял, с чего начнет разговор. Что он узнал? Про старуху ничего. Разве только познакомился с главой предела изгоев, который принимал трупы. Словом, потратил впустую драгоценное время. Они и так дежурили по десять часов на улицах, а потом днем писали отчеты о происшествиях или искали нужные документы для расследований. А потом наставал вечер, и снова они несли на плечах тяжелые сети для развешивания посреди улиц. На себя времени не хватало. Так и проходила жизнь, никто не жаловался, все оставались на предписанных местах.
Зато в этой системе они с Ли не считались неправильными или порочными, потому что честно выполняли свою работу. Охотников не интересовала личная жизнь верных солдат. Во всех других кварталах их преследовали бы слухи и пересуды злых языков, этих добропорядочных граждан, которые верили в свое спасение. Пока не превращались… Джоэл поморщился, умываясь ледяной водой из крана возле тренировочной площадки.