И одному из верных служителей порядка в это утро пришлось стоять ровно на том месте, где еще ночью висел Ловец Снов со страшной находкой. При свете утра дом выглядел прилично и даже уютно. Из-за закрытых ставень доносилась песня.
Джоэл безошибочно узнал тихий, но мелодичный голос Джолин. Он живо представил ее нежные руки с тонкими пальчиками, которые месили тесто и скручивали сдобные розы на румяных караваях, ее внимательные небесно-голубые глаза, ее гибкий стан — всю ее как олицетворение своего идеала женской красоты и кротости. Но теперь, здесь и сейчас, он стоял мрачным идолом не в ожидании возможного свидания, а вновь как жестокосердный охотник, помешанный на расследованиях. Хотя, вероятно, только благодаря этому профессиональному хладнокровию и дожил до своих лет. Но все же утомленное тело кинуло в жар, когда дверь пекарни открылась. Все слова разом пропали, сливаясь в единый порыв немого ожидания. С крыльца спускалась Джолин. Его и не его Джолин, с огромной корзиной, в крахмальном чепце и белом фартуке. Все такая же, неизменная и неуловимая, как вода в глубоком горном озере.
— Доброе утро, господин Джоэл, — кивнула ему она. Он вздрогнул и неуверенно кивнул в ответ, устыдившись своей нерасторопности.
— Доброе утро, госпожа Джолин, — ответил он. И на том обычно заканчивался их ежеутренний ритуал приветствия случайных знакомых. Но теперь их объединяла общая пережитая опасность и тайна Вестника Змея. Слишком мало для начала дружбы и слишком много для сухой учтивости незнакомцев.
— Джолин… — начал Джоэл, но осекся. Он не придумал никаких «правильных» вопросов. Не хватало развесистого болтуна Ли, он бы подсказал что-нибудь дельное. Джоэл же едва не спросил прямо насчет нового кошмара.
— Да, Джоэл? — Джолин обернулась с тайной надеждой, а в глазах ее взметнулась такая безраздельная тоска, такое одиночество, что Джоэл растерялся. Внезапно обесценились все расследования и неразгаданные кошмары. Перед ним стояла совершенно несчастная беззащитная девушка, которая не желала делиться своей бедой, и оттого охотник, возомнивший себя рыцарем, ощущал свое бессилие.
— Джолин, могу я у вас купить пирог? — спросил Джоэл отвлеченно, но сам приблизился и дотронулся до запястья Джолин. Она не отдернула руку, не поморщилась — хороший знак, очень хороший. После той страшной ночи и нескольких дней безмолвия они будто заново начинали нелегкое знакомство.
— Да, разумеется. Вам какой? — улыбнулась Джолин, но слишком официально.
— С самого дна, — попросил Джоэл, и тут же мысленно обругал себя за меркантильность. Ведь он снова не просто говорил с Джолин, а стремился проверить свои догадки насчет корзины. Недавно он вспомнил, что арестантам нередко передавали записки или напильники в хлебе. И кто знает, каким клиентам носила товар Джолин.
— Пожалуйста, выбирайте, — спокойно ответила она и охотно протянула корзину. Скрипнули тонкие ивовые ветки, сплетенные аккуратными узорами, окутал пленительный аромат еды.
«Либо она так хорошо играет, либо ничего не знает, либо в пирожках и правда ничего нет», — задумался Джоэл и снова невзначай дотронулся до ее руки, слегка приподняв рукав: шрамов не было. Ни на лице, ни на запястьях. Только старые, бледные полосы, как от ударов плети, но едва заметные. Значит, Зереф ее не бил, но для шантажа применяют далеко не всегда лишь физическое насилие. Морально ее опутывали незримые оковы, заставлявшие ровные покатые плечи сутуло опускаться. Джоэл отчаянно искал ключ, чтобы разомкнуть эти кандалы.
— Что же вы не берете? — поторопила Джолин и тепло улыбнулась: — Здесь много. Хотите с мясом? Пока его достаточно в городе…
Джоэла поразила ее практичная простота. К тому же он признался себе, что ничего не ел с прошлого вечера, а запах пирожков напомнил, что бесприютный и неутомимый следователь-бродяга наделен еще каким-то человеческим телом.
— Да. Три, пожалуйста, — ответил он, смущенно отводя глаза. Полуиллюзорная реальность жутких тварей и рыцарей таяла перед обычным голодом. Но благодаря этой простоте удавалось продолжать нехитрый разговор:
— Как вы, Джолин?
— Уже лучше, благодаря вам, — кивнула она, принимая несколько монет.
— А как в пекарне? — осторожно поинтересовался Джоэл.
— Спасибо, спокойно. Извините, мне надо идти, а то не успею разнести до новой партии.
— Так новую партию все-таки делает Зереф?
— Конечно, он же мастер-пекарь, — удивилась она. — А вы думали, я одна тружусь?
Она выглядела беззаботной и даже веселой. Игриво вились вдоль скул светлые кудряшки, на щеках проступали едва заметные ямочки от улыбки.
«Похоже, она рада меня видеть, — успокоился Джоэл. — Нет, это не ее кошмар. Не ее… Жены Зерефа, наверное. Хаос разберет, что там за старуха. Не лучше той гадалки».
— Могу я пройтись с вами? — предложил он, не надеясь на согласие.
— У вас сегодня выходной, господин охотник? — с вызовом отозвалась Джолин, бодро шагая по улице. В другой раз она бы уже давно скрылась за поворотом. Они встречались едва уловимо, как ночь и день на рассвете. Но теперь Джоэл незаметно для себя последовал за ней, торопливо пережевывая на ходу пирожки, которые показались пищей богов. Ведь их наверняка аккуратно слепили маленькие тонкие руки, которые ныне сжимали корзину. Ее руки, ее пальцы. Она — и большего не надо.
— Нет, выходной завтра. Но вы же знаете, что мы работаем ночью, — объяснил Джоэл.
— В таком случае, пойдемте, — кивнула Джолин.
— Я вам не помешаю как праздный наблюдатель?
— Нет, только не показывайтесь клиентам. Они могут неверно понять. Да и господин Зереф… — она осеклась и притихла.
Какое-то время шли молча, улыбка исчезла с бледного лица Джолин, глаза покрылись пеленой глубокой задумчивости, отчего она напоминала безжизненную фарфоровую куклу. Джоэл не представлял, как вновь разбудить ее, как вернуть веселую красавицу, с которой только что беседовал, покупая ее нехитрый товар.
Мимо проплывал Вермело, улицы и вывески, запорошенные тусклым душным светом. От земли поднимались испарения, подобие солнца вытягивало влагу ночного дождя. Воздуха не хватало, не хватало и слов.
— Джоэл, я прекрасно понимаю, что вас приставили охранять меня как свидетеля, — внезапно сказала Джолин, остановившись посреди тротуара со склоненной головой. Общество охотника теперь явно тяготило ее. Он сам себя тяготил. И уже давно.
— Нисколько, — запротестовал Джоэл. — Цитадель считает, что днем вас не нужно охранять.
— А вы считаете иначе? — настороженно спросила Джолин.
— А мне просто приятно ваше общество, — бесхитростно признался Джоэл. — Если вам мое — нет, буду появляться только ночью для охраны.
Ее крупные синие глаза расширились еще больше, в них яркой вспышкой блеснуло удивление пополам с тайной надеждой и — о, не верится! — восхищением.
— Нет-нет, все в порядке, — помотала головой Джолин. И вновь на щеках проступили милые ямочки. Она безмятежно двинулась дальше, Джоэл медленно следовал за ней, наслаждаясь каждым мигом, проведенным рядом с ней, недостижимой и неразгаданной. Они шли по улице под гомон Вермело, среди грохота собачьих упряжек и утомленных рикш, среди коробейников и зазывал. Но город не существовал для них. Нашлись случайные темы, случайные события, которые не будили потаенную боль. И вскоре они беззаботно болтали о черемухе, о пирожках, о случайных вещах, попадавшихся на глаза.
— Вы были когда-нибудь в яблоневых садах? — спросил Джоэл. В одном из дворов Торгового Квартала в цвету утопали старые плодовые деревья. Кривые темные стволы скрывались под шапкой благоухавших крон.
— Да, давно, в детстве, — кивнула Джолин. — Свежие яблоки вижу часто осенью. Или моченые круглый год.
— В пирожках?
— Да.
— У Зерефа Мара хорошие связи, если он достает яблоки в Квартале Шахтеров.
— Благодарные клиенты поставляют, — пожала плечами Джолин, и на этот раз упоминание постылого хозяина не огорчило ее.