В зале, погрузившемся в темноту, снова воцарилась тишина, крики и испуганный ор стихли до ошеломленного молчания. Все взгляды были устремлены на меня — перепуганные общинники очень хотели знать, что же будет дальше.
Я распрямился во весь рост, готовый встретить любое испытание, которое приготовил Старейшина. Голова раскалывалась, а все видения и странные ощущения меня отпустили. Я больше не ощущал в себе ничего странного и божественного.
Что это было, черт возьми? Что он со мной сделал?
Я был уверен только в одном — подчинить ему меня по какой-то причине не удалось.
Старейшина, кажется, сам ничего не понимал. Внезапно он шагнул ко мне, сделал неуловимое движение рукой и вытащил из моей груди за шкирку Ангел! Это произошло так быстро, что я ничего не успел сделать…
Отражение в виде кошки отчаянно шипело и трепыхалось. Но она была ошеломлена произошедшим также как и я, а потому сопротивляться толком не могла.
— Ах вот оно что, — процедил Старейшина, разглядывая Ангел, — Отражение… то самое… Так это был ты… Тебе нужен ошейник!
Он выпустил Ангел и она нырнула обратно в меня.
Близняшки, которые единственные сохраняли подобие спокойствия в этом хаосе, испуганно охнули в унисон, увидев Ангел. В их глазах отчетливо отразилась жалость и сочувствие. Или даже что-то похожее на вину.
Без промедления старейшина достал из потайного кармана своего плаща необычный предмет. Он напоминал ошейник, но был сделан из темного материала, который, казалось, поглощал окружающий свет. Он был украшен загадочными зелеными символами, которые излучали зловещее сияние, отбрасывая странные отблески на суровое лицо старейшины.
Это что то новенькое. У близняшек ошейники выглядели попроще.
— Отражение требует поводка, — произнес старейшина. Его голос был тверд, как указ, высеченный в камне. Он шагнул ко мне, держа в руках таинственный ошейник.
Но я не собирался подпускать его близко. Ободренный особой энергией, которая все еще бурлила во мне, я инстинктивно отступил назад, сохраняя между нами дистанцию. Хотя мои мысли были в смятении, я не собирался снова ходить в ошейнике.
Никогда!!!
— Завязывай, — произнес я, мой голос звучал с удивительной твердостью, — Сам носи свой поводок.
Испуганные вздохи наполнили зал, и множество глаз металось между мной и старейшиной. Общинники растерялись, не зная, что же произойдет дальше? Кто выйдет победителем? Новичок, который проявил себя самым неожиданным образом, или сам Старейшина, которому открыто бросали вызов?
Лицо Старейшины ожесточилось, его глаза опасно сверкнули в тусклом свете.
Внезапно близнецы (единственные, кто сохранил подобие спокойствия) двинулись вперед. В их глазах плескалась смесь сочувствия, жалости и чего-то похожего на вину.
— Подождите, Старейшина, — предложила одна из них спокойным голосом. Её слова подействовали на собравшихся, словно успокаивающий бальзам, — Давайте обсудим это. Он проявил силу, стойкость. Возможно, есть другой путь, лучший путь…
Все взгляды устремились на старейшину. Я стиснул зубы. От его скорого решения зависела моя судьба.
— Наденьте. На. Него. Ошейник, — раздельно произнес Старейшина и протянул ей ошейник, — И отведите в темницу.
— Да, Старейшина… Конечно, — близняшка покорно взяла ошейник и повернулась ко мне. Авторитет Старейшины оставался непререкаем.
Она двинулась ко мне, а я в свою очередь понял, что сопротивляться у меня нет никаких шансов. Все Аномалии вокруг не могли и слова сказать против воли Старейшины — поскольку своей воли у них уже и не было…
Чешуйчатые руки драконидки защелкнули холодный металлический ошейник на моей шее. Это суровое напоминание о моем плачевном положении, кажется, теперь надолго со мной…
Как всё внутри меня не кипело, сопротивляться я не стал. Любая попытка сопротивления будет бесполезной и, возможно, даже более пагубной для меня. Я не мог позволить уменьшить свои шансы на освобождение ещё сильнее.
Под конвоем меня повели вниз — в подвальные помещения, из которых совсем недавно едва вырвалась Ангел. Вскоре мы подошли к мощной металлической двери. Один из стражников достал бренчащую связку ключей и отпер её.
Войдя внутрь, я увидел тюремную камеру — узкое, сырое помещение, от которого веяло страхом и отчаянием. В похожем раньше держали близняшек.
Меня втолкнули в камеру, я споткнулся и упал, холодный каменный пол жестко встретил меня. Дверь закрылась за мной с гулким стуком, окутав меня пеленой темноты.