— Госпоже Данглар дурно, — запинаясь, сказал Вильфор, — не перенести ли ее в экипаж?
— Бог мой! — воскликнул Монте-Кристо. — А я не захватил своего флакона!
— У меня есть свой, — сказала г-жа де Вильфор.
И она передала Монте-Кристо флакон с красной жидкостью, подобной той, благотворное действие которой граф испытал на Эдуаре.
— Вот как!.. — сказал Монте-Кристо, принимая его из рук г-жи де Вильфор.
— Да, — прошептала она, — я последовала вашим указаниям.
— И удачно?
— Мне кажется, да.
Госпожу Данглар тем временем перенесли в смежную комнату.
Монте-Кристо смочил ее губы каплей красной жидкости, и она пришла в себя.
— Какой ужасный сон! — промолвила она.
Вильфор сильно сжал ей руку, чтобы дать ей понять, что что это не был сон.
Стали искать Данглара, но мало склонный к поэтическим переживаниям, он уже давно сошел в сад и беседовал с Кавальканти-старшим о проекте железной дороги между Ливорно и Флоренцией.
Монте-Кристо, казалось, был в отчаянии. Он взял г-жу Данглар под руку и провел ее в сад, где они нашли Данглара сидящим за чашкой кофе между отцом и сыном Кавальканти.
— Неужели я в самом деле так напугал вас, сударыня? — сказал Монте-Кристо.
— Нет, граф, но вы сами знаете, мы поддаемся впечатлениям в зависимости от настроения.
Вильфор пытался засмеяться.
— Ив таком случае, вы понимаете, — сказал он, — достаточно простого предположения, самого химерического…
— Хотите верьте, хотите нет, — возразил Монте-Кристо, — но я убежден, что в этом доме совершилось преступление.
— Будьте осторожны, — сказала г-жа де Вильфор, — здесь присутствует королевский прокурор.
— Что ж, — ответил Монте-Кристо, — раз все так совпало, я воспользуюсь случаем, чтобы сделать заявление.
— Заявление? — сказал Вильфор.
— Да, при свидетелях.
— Все это чрезвычайно интересно, — сказал Дебрэ, — и если действительно имеется преступление, оно послужит на пользу нашему пищеварению.
— Преступление имеется, — сказал Монте-Кристо. — Прошу вас сюда, господа, прошу вас, господин де Вильфор; чтобы мое заявление было законно, я должен его сделать при надлежащем представителе власти.
Монте-Кристо взял Вильфора под руку и, прижимая к себе в го же время руку г-жи Данглар, повлек королевского прокурора к платану, туда, где тень была всего гуще.
Остальные гости последовали за ними.
— Посмотрите, — сказал Монте-Кристо, — вот здесь, на этом самом месте (и он топнул ногой), чтобы дать новые соки старым деревьям, я велел их окопать и насыпать чернозему; и вот мои рабочие, копая, наткнулись на ящичек или, вернее, на железные части ящичка, среди которых лежал скелет новорожденного младенца. Это уже не фантасмагория, надеюсь?
Монте-Кристо почувствовал, как напрягся локоть г-жи Данглар и как дрогнула рука Вильфора.
— Новорожденного младенца? — повторил Дебрэ. — Черт возьми! Дело, по-моему, становится серьезным.
— Вот видите! — сказал Шато-Рено. — Значит, я не ошибался, когда говорил, что и у домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность. Этот дом был печален, потому что его мучила совесть, а совесть мучила его потому, что он таил преступление.
— Но почему же именно преступление? — возразил Вильфор, делая над собой последнее усилие.
— Как! Заживо похороненный в саду младенец — это, по-вашему, не преступление? — воскликнул Монте-Кристо. — Какое же вы даете название такому поступку, господин королевский прокурор?
— А откуда известно, что его похоронили заживо?
— Зачем же иначе его зарыли здесь? Этот сад никогда не служил кладбищем.
— Как у вас во Франции поступают с детоубийцами? — наивно спросил майор Кавальканти.
— Им попросту отрубают голову, — ответил Данглар.
— Ах, отрубают голову! — повторил Кавальканти.
— Кажется, так. Не правда ли, господин де Вильфор? — спросил Монте-Кристо.
— Да, граф, — ответил тот голосом, в котором уже не было ничего человеческого.
Монте-Кристо понял, что большего не в силах перенести те двое, для кого он приготовил эту сцену; он не хотел заходить слишком далеко.
— А кофе, господа! — сказал он. — Мы про него совсем забыли.
И он провел своих гостей обратно к столу, поставленному посреди лужайки.
— Право, граф, — сказала г-жа Данглар, — мне стыдно признаться в такой слабости, но все эти ужасные истории вывели меня из равновесия; пожалуйста, разрешите мне сесть.