— Вы должны были узнать, кто эта женщина, разыскать ее.
— А что же я, по-вашему, делал? Под видом судебного следствия я пустил по ее следам самых ловких сыщиков, самых опытных полицейских агентов. Ее путь проследили до Шалона; там след потерялся.
— Потерялся?
— Да, навсегда.
Госпожа Данглар выслушала рассказ Вильфора, отвечая на каждое событие то вздохом, то слезой, то восклицанием.
— И это все? — сказала она. — И вы этим ограничились?
— Нет, — сказал Вильфор, — я никогда не переставал искать, разузнавать, собирать сведения. Правда, последние два-три года я дал себе некоторую передышку. Но теперь я снова примусь искать еще настойчивей, еще упорней, чем когда-либо. И я добьюсь успеха, слышите, потому что теперь меня подгоняет уже не совесть, а страх.
— Но я думаю, граф де Монте-Кристо ничего не знает, — сказала г-жа Данглар, — иначе, мне кажется, он не стремился бы сблизиться с нами, как он это делает.
— Людская злоба не имеет границ, — сказал Вильфор, — она безграничнее, чем Божье милосердие. Обратили вы внимание на глаза этого человека, когда он говорил с нами?
— Нет.
— А вы когда-нибудь смотрели на него внимательно?
— Конечно. Он очень странный человек, но и только. Одно меня поразило: за этим изысканным обедом, которым он нас угощал, он ни до чего не дотронулся, не попробовал ни одного кушанья.
— Да, да, — сказал Вильфор, — я тоже заметил. Если бы я тогда знал то, что знаю теперь, я бы тоже ни до чего не дотронулся: я бы думал, что он собирается нас отравить.
— И ошиблись бы, как видите.
— Да, конечно; но поверьте, у этого человека другие планы. Вот почему я хотел вас видеть и поговорить с вами, вот почему я хотел вас предостеречь против всех, а главное — против него. Скажите, — продолжал Вильфор, еще пристальнее, чем раньше, глядя на баронессу, — вы никому не говорили о нашей связи?
— Никогда и никому.
— Простите мне мою настойчивость, — мягко продолжал Вильфор, — когда я говорю — никому, это значит никому на свете, понимаете?
— Да, да, я прекрасно понимаю, — сказала, краснея, баронесса, — никогда, клянусь вам!
— У вас нет привычки записывать по вечерам то, что было днем? Вы не ведете дневника?
— Нет. Увы, моя жизнь проходит в суете; я все забываю.
— А вы не говорите во сне?
— Я сплю, как младенец. Разве вы не помните?
Краска залила лицо баронессы, и смертельная бледность покрыла лицо Вильфора.
— Да, правда, — произнес он еле слышно.
— Но что же дальше? — спросила баронесса.
— Дальше? Я знаю, что мне остается делать, — отвечал Вильфор. — Не пройдет и недели, как я буду знать, кто такой господин де Монте-Кристо, откуда он явился, куда направляется и почему он нам рассказывает о младенцах, которых откапывают в его саду.
Вильфор произнес эти слова таким тоном, что граф вздрогнул бы, если бы мог их слышать.
Затем он пожал руку, которую неохотно подала ему баронесса, и почтительно проводил ее до дверей.
Госпожа Данглар наняла другой фиакр, доехала до пассажа и по ту его сторону нашла свой экипаж и своего кучера, который, поджидая ее, мирно дремал на козлах.
XI
ПРИГЛАШЕНИЕ
В тот же день, примерно в то время, когда г-жа Данглар была на описанном нами приеме в кабинете королевского прокурора, на улице Эльдер показалась дорожная коляска; она въехала в ворота дома № 27 и остановилась во дворе.
Дверца коляски отворилась, и из нее вышла г-жа де Морсер, опираясь на руку сына.
Альбер проводил мать в ее комнаты, тотчас же заказал себе ванну и лошадей, а выйдя из рук камердинера, велел отвезти себя на Елисейские поля, к графу де Монте-Кристо.
Граф принял его со своей обычной улыбкой. Странно, но невозможно было даже пытаться занять больше места в сердце или уме этого человека. Всякий, кто пытался, 98 если можно так выразиться, насильно войти в его душу, наталкивался на непреодолимую стену.
Морсер, который кинулся к нему с распростертыми объятиями, увидев его, невольно опустил руки и, несмотря на приветливую улыбку графа, осмелился только на рукопожатие.
Со своей стороны, Монте-Кристо, как всегда, только дотронулся до его руки, не пожав ее.
— Ну вот и я, дорогой граф, — сказал Альбер.
— Добро пожаловать.
— Я приехал только час тому назад.
— Из Дьепа?
— Из Трепора.