Она собиралась выдернуть хотя бы один из волосков с покрытой густым мехом груди боуги-зверя, и положить его в бутылку. Для фейри, не имеющих истинного тела, даже один единственный волосок являлся частью их души. Когда он попытался бы вытащить свои волосы из бутылки и влез туда, она планировала заткнуть пробку и, таким образом, захлопнуть ловушку.
Это была всего лишь бутылка. Она не могла удержать фейри навсегда, но была в состоянии даровать ей некоторое драгоценное время.
~ Что такое, фейри-доктор? Трепещешь от ужаса, узнав, что я с лордом туманным человеком?!
– …О, такой ужасный фейри… Я не хочу иметь дело с ним…
Лидия притворно дрожала и плакала.
~ Ну, хоть ты и фейри-доктор, такая мелкая девка мало что может против нас.
Боуги-зверь, высоко держа голову, подошёл к Лидии. Он отвратительно ухмыльнулся и наклонился, чтобы полюбоваться её лицом.
«Сейчас!» – Лидия вскинула руку и набросилась на боуги.
Но он мгновенно сжался до размеров мыши и проскочил между её пальцев.
Прежде, чем она смогла среагировать, боуги-зверь вырвал волос с её головы, засунул его в бутылку и заткнул её пробкой.
Дорис бросилась к Лидии, которая внезапно упала, потеряв сознание.
– Мисс Лидия, в чём дело? Очнитесь.
Но сколько бы Дорис не звала её и не трясла её тело, Лидия не приходила в себя.
Она хотела заманить боуги-зверя в ловушку, но у неё не получилось.
Вместо этого, фейри поймал душу Лидии в бутылку.
*
Когда Карлтон нанёс визит в дом графа, утверждая, что Лидия всё ещё не вернулась домой, казалось, что он уже справлялся о ней в нескольких местах, и, в конце концов, мысль о возможном нападении полностью захватила его разум, так что он, по-видимому, проделал весь путь до особняка графа.
По словам экономки, Лидия рано, где-то после полудня, вышла из дома и заперлась в кабинете Карлтона, но вечером снова куда-то ушла. Уходя, Лидия сказала, что собирается отдать кому-то какую-то потерянную вещь, и была в лёгкой одежде, так что было не похоже, чтобы она собиралась выходить куда-то надолго.
– Простите, милорд. Я подумал, что, возможно, у неё здесь остались какие-то дела, и поэтому пришёл.
Когда Карлтон выяснил, что Лидии не было и здесь, он выглядел так, словно снова собирался бежать, не разбирая дороги, лишь бы найти свою дочь.
– Мистер Карлтон, пожалуйста, постарайтесь успокоиться. Я тоже поищу её в тех местах, куда она могла пойти, – проговорил Эдгар, удерживая того от ухода.
Он приказал дворецкому подготовить пальто и шляпу, и позвал Рэйвена.
Когда Эдгар услышал эту новость, мысль о Розали немедленно пришла ему на ум.
После того, как сольный концерт закончился, и он вернулся домой, Розали была ужасно обеспокоена тем, что уронила что-то. Как только Рэйвен сказал, что он отдал эту вещь Лидии, цвет её лица изменился, и она в спешке покинула его дом.
Рэйвен сказал, что то, что она обронила, выглядело, как «камень, похожий на пасхальное яйцо», но Эдгар интуитивно почувствовал, что это было «яйцо фейри».
Изначально оно принадлежало ему.
В «Кабинете редкостей», что был одним из уголков огромного поместья, в котором вырос Эдгар, было бесчисленное количество редких сокровищ из различных эпох и стран. Эти редкости поколениями собирали члены его семьи. Как следует из имени, это было комната, призванная удивлять гостей, которые входили в неё.
Здесь были многочисленные реликвии со странными и интересными историями, и хотя некоторым могло показаться вульгарным и грубым смотреть на неизвестных мумий и чучела животных и удивляться им, для семей пэров в этом не было ничего необычного.
«Яйцо фейри» был просто одним из множества артефактов, выставленных там.
С узором, выглядевшим так, словно агат обхватывают тонкие прожилки листа, и водой, заключённой внутри него. В детстве он был привлечён таинственной пляской теней вод, движущихся внутри него.
Он не знал ни то, что это был агат, ни то, что его другим именем было «яйцо фейри», ни легенду о нём и тайком забрал его из «Кабинета редкостей» его отца. Он помнил, что всегда прятал его в кармане. Но не помнил, когда потерял его.
Пока не узнал, что этот агат был у Розали.
Впервые он встретил её на чаепитии, организованном одной дворянкой. Она заявила, что стеклянный шарик, использовавшийся для гадания, был просто детской игрушкой, и показала присутствующим там леди свой агат.
В тот момент перемешавшиеся воспоминания Эдгара слились воедино.
Туманные воспоминания о темной, холодной комнате, в которой он был связан. Измученный ужасающим кошмаром, не в состоянии отличить сон от реальности, боявшийся прихода туманного человека. Две девочки, которые, как он думал, были иллюзией. Он вспомнил, что отдал им водяной агат, который всегда носил с собой.
И тогда, в тот момент, он понял. Если Розали была той девочкой, то человек, являвшийся причиной всех его мук и бед, должен был находиться в непосредственной близости от неё.
Именно тогда Эдгар сузил круг своих подозрений насчёт участников его похищения до лорда Грэхэма, который был связан с ней, и начал своё расследование.
Он тут же выяснил, что Розали ничего не знала о криминальной деятельности своего дяди. Она была просто эгоистичной, самовлюблённой, наивной юной леди.
Поскольку он знал это, Эдгар был не так уж заинтересован в боуги-звере, о котором говорила Лидия. Грэхэм безошибочно был не связан с ним.
Таким образом, он полагал, что если Лидия не пришла домой и что-то произошло, то это может быть только ещё одна стычка с Розали, наподобие утрешней. Так или иначе, это не было связано с Грэхэмом.
Но Грэхэм всегда был недалеко от Розали. Если он найдёт Лидию, всё станет намного хуже.
– Эм, Лидия опять была вовлечена во что-то опасное?
– Всё в порядке. Думаю, она просто немного задержалась у одной своевольной знакомой, – проговорил Эдгар настолько спокойным тоном, насколько это было возможно, словно это было ерундовое дело, так как у Карлтона было чрезвычайно обеспокоенное лицо.
Он был слабохарактерным человеком и, появившись у дверей дома графа, выглядел усталым и постаревшим, из-за чего было трудно найти сходство между ним и Лидией, но сейчас он поправил свои очки, которые придавали ему несколько бестолковый вид, и посмотрел прямо в глаза Эдгару.
– Милорд, Лидия доверяет вам. Работа фейри-доктора сопряжена с опасностями, но раз моя дочь решила работать на семью графа, не могли бы вы защитить её?
Пытливые глаза учёного, привыкшие к наблюдению, должно быть, определили, какой характер имел Эдгар. Он должен был также понимать, что Лидия была втянута в какой-то опасный инцидент. И, тем не менее, он решил, что не станет настаивать, если Лидия верит этому человеку. Сейчас он напоминал свою дочь, у которой было такое же доброе сердце.
– Да, конечно. Ваша дочь спасла мою жизнь, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить её.
Карлтон, должно быть, был удовлетворён его ответом. Он отправился домой.
Эдгар не лгал, когда сказал, что она спасла ему жизнь.
Но, вопреки утверждению Карлтона, Лидия не доверяла ему. Конечно, она не могла так поступить. Для неё было совершенно нормальным считать, что нужно держаться на расстоянии от бывшего преступника.
И сам Эдгар не мог открыть ей всё карты, которые он держал в руках.
Сказать по правде, она совершенно отличалась от Рэйвена и его прошлых товарищей, так что он был озадачен тем, насколько далеко она старалась держаться от него.
Она не была той, кто прошёл вместе с ним через глубины отчаяния и нищеты, и даже если бы ей рассказали о чьём-то несчастливом прошлом, ей бы, скорее всего, было бы неприятно об этом слышать.
У него не было уверенности, что существуют достаточно уважительные причины, чтобы воспользоваться Лидией, не рассказывая ей правду и не посвящая её в сложившиеся обстоятельства, но, в конце концов, он использовал её только наполовину. И всё же это заставляло его беспокоиться.