Хоть он и думал, что это невозможно, Карлтон не вполне был уверен, что граф добропорядочный мужчина.
Тем не менее, для Лидии он был важным человеком, который нуждался в её способностях фейри-доктора, и, раз уж речь зашла об этом, Карлтону было прекрасно известно, что как таковым графом он не был, и оттого помощь Лидии была нужна ему ещё больше.
Карлтон также чувствовал, что и над тем, чтобы его дочь оставалась рядом с ним и продолжала жить в человеческом мире, поработал граф.
Но всё же если он собирается относиться к его дочери как к своей любовнице, тогда это другая история. Он и представить не мог, сколько боли придётся испытать его доченьке, если общество узнает, что с ней поиграли и теперь она не может считаться приличной девушкой на выданье.
Семья Карлтона не относилась к высшему классу, но в их родном городке их род был известен ещё в прежние времена, и в эти дни они не должны принижать себя перед дворянами.
Он не собирался молчать, если будущее его заботливо выращенной дочки под угрозой разрушение.
Но ему нужно было знать, как к этому относится Лидия. Когда он подумал об этом, его разум вдруг затмило облако ярости, направленной на графа.
Возможно, он воспитал Лидию слишком самостоятельной, но она была доброй и сердобольной девочкой.
Она могла показаться немного необычной по сравнению с нынешним образом идеальной женщины, которая должна быть наивной и покорной, но даже её мать была такой.
И он понимал, что из-за этого, хоть она и достигла брачного возраста, все молодые люди предпочитают держаться подальше от неё. Тем не менее, Карлтон считал, что его Лидии ни к чему общаться с мужчинами, которые не понимают её истинной ценности.
Но он думал, что, с другой стороны, если бы она по-настоящему влюбилась, она бы не пошла ни к кому за помощью или советом и постаралась бы разобраться со всем, полагаясь на собственные силы.
Таким образом, больше всего Карлтона беспокоило то, что его дочь по своей воле могла стать любовницей графа.
Он припомнил, что выражал неодобрение в ответ на любые слухи об отношениях графа и Лидии и встал в позицию, где всячески не одобрял то, что она могла влюбиться и выйти замуж. Конечно, это было из-за его эгоистичного чувства одиночества, присущего отцу, но если она думала, что он осудит её, тогда из-за этого она, верно, не могла решиться открыться ему.
«Однако», – подумал Карлтон и яростно затряс головой из стороны в сторону. Лидия была ещё несовершеннолетней. В ней до сих пор было много детского, и, даже если она могла позаботиться о себе, она всё ещё была неопытна в том, что касалось отношений между людьми, и этому распутному графу не составило бы труда обмануть её.
Какими бы ни были чувства Лидии, этот граф мог не быть нормальным человеком, но он не был глуп. Он должен был знать, что от подобного нельзя просто отказаться, как от мимолётной прихоти.
Как бы он ни думал об этом, это не то дело, на которое можно было бы просто закрыть глаза.
Когда он пришёл к этому выводу, Карлтон вернулся в лабораторию, натянут пальто и кинулся обратно к двери.
*
Найтмер действовал.
Лидия, отдыхая, плавала в объятьях дремоты, и, незаметно для неё, оказалась захвачена Найтмером.
В своём кошмаре она никак не могла выбраться из лабиринта, устроенного гоблинами. Лидия бесцельно бродила в темноте нор и туннелей.
Когда она заметила чужое присутствие, за ней уже был Улисс. Он прижал к горлу Лидии нож и приказал отдать чёрный алмаз.
«Ты не можешь обладать чёрным алмазом», – проговорил стоящий неподалёку Эдгар, появившись из ниоткуда.
«Тогда, с тобой ведь ничего не случится, если девчонка умрёт».
В этот момент Лидия почувствовала, как нож резанул её плоть, и её разум затмился головокружением.
Она считала, что её убили, но, так как всё это происходило во сне, несмотря на то, что она была мертва, круговерть мыслей не прекращалась.
«Прости, Лидия».
«Что это должно значить? Ты собираешься быстро извиниться и пожертвовать мной?»
Но Лидия каждый день боялась, что такое может случиться.
Для Эдгара важнее всего была его месть Принцу, и, чтобы отомстить за своих убитых друзей, он мог отказаться от Лидии.
«Если я останусь рядом с ним, рано или поздно это произойдёт…
Он говорит, что имеет чувства ко мне и хочет, чтобы я вышла за него замуж, но всё это ложь.
О-ох, как ненавижу я, как ненавижу этот сон».
Лидия прошептала: «Помогите», – и почувствовала блеск лунного камня, сражающегося с силой Найтмера.
Ситуация повернулась вспять. Эдгар стоял перед Улиссом и принимал другое решение. Он сказал: «Больше, чем алмаз, я хочу спасти Лидию».
Улисс ответил: «Тогда в обмен помри сам». Как и было приказано, Эдгар приставил к своей голове пистолет.
«Прости, Лидия».
«Нет...
Фейри-хранитель лунного камня, ты не собираешь отгонять Найтмера?
Разве это не просто кошмар?
Я не хочу этого»
«Если ты не хочешь этого, тогда тебе нужно уйти от него».
– Лидия.
«Да, ты, может быть, прав».
У Лидии не было непоколебимых причин оставаться рядом с Эдгаром.
Её как-то втянули в эту ситуацию и сделали его невестой, она не ненавидела его и хотела помочь ему, но простая симпатия имела свои ограничения, в том числе и на то, сколько она могла оставаться рядом с ним.
Он периодически выделял её, поскольку знал, что она не сможет заставить себя согласится со всем, что Эдгар делает.
И всё же Эдгар сказал, что это её право, ругать его из чувства праведности за поступки, с которыми она не могла согласиться. Ему нужно было это чувство, и поэтому он хотел, чтобы она оставалась рядом с ним.
Но это было невозможно.
Если она останется рядом с Эдгаром, понимая его не полностью, её недоверие к нему будет только расти. И, в конце концов, она станет его жертвой.
Или он в итоге может уничтожить сам себя.
Если этот кошмар станет реальностью, тогда, может быть, для них же лучше разделиться.
– Лидия, тебе больно?
Лидия почувствовала, как кто-то прикоснулся к её щеке, и открыла глаза. Она почувствовала, что наконец выбралась из кошмара, но не сразу поняла, что Эдгар находится прямо перед ней.
Поэтому неосознанно её руки потянулись к нему. Она обняла его, убеждаясь в его присутствии.
– Всё в порядке. Ты просто видела сон, – ответил он.
Ощущая, как его пальцы перебирают её локоны, она начала успокаиваться.
И понимать, что она делает.
– Я-я… извини, у меня немного закружилась голова…
Она попыталась отпрянуть от него, но её тело не послушалось.
– Твоё головокружение может длиться чуть дольше, – предложил он.
«Мне нужно уйти от него».
Она вспомнила слова, что слышала во сне.
Лидия не хотела становиться жертвой Эдгара и не хотела делать жертвой его.
Но почему-то была секунда, когда она почувствовала, что совсем не хочет оставлять его.
– Эй, ты, не лапай Лидию.
Здесь должны были быть только они вдвоём, но голос этот не принадлежал ни одному из них. Когда они повернули головы, то увидели выпрыгнувшего из зеркала чёрного коня рядом с собой.
– К-келпи?..
– Не место, а просто ужас: здесь полным-полно гоблинских нор. Эх, чёрт с ним, Лидия, мы убираемся отсюда сейчас же.
Келпи принял человеческую форму, оттолкнул Эдгара и потянул Лидию за руку.
– П-погоди. Если мы уйдём, Эдгар…
– Он не может. Я могу утащить только одного, да и он болтал, что если я отделю тебя от графа, он и пальцем фейри-доктора не тронет. Так что я забираю только тебя.
– Он? Ты имеешь в виду Улисса?
Эдгар встал с таким видом, словно всё это его жутко беспокоило, но не попытался остановить Келпи, поднявшего Лидию на руки.
– И откуда мне знать его имя? Это тот, который контролирует гоблинов. И эта мразь спёрла у меня белый алмаз.