Эдгар мог легко сказать, что она долго обдумывала свои слова и собрала всё своё мужество, чтобы подойти к нему и спросить, так что он не мог не улыбнуться.
Честно говоря, ему нравилось то, как выглядит женщина, когда всеми силами пытается привлечь мужское внимание. На Земле не существует мужчины, которому не понравилось бы подобное рвение, но лишь немногие мужчины могут быть уверены в подобном результате достаточно часто.
Всё должно быть отлично, если он просто будет наслаждаться жизнью.
– Эмилия, вы по-прежнему играете в эти детские игры? Вам не стоит приглашать графа ради чего-то подобного.
Из-за замечания своей кузины она покраснела, точно наливное яблочко, немного надув щечки.
– Но у нас не хватает людей.
– Я не против, миледи. В Рождество каждый обязан расправиться хотя бы с одним крекером.
Эмилия успокоилась и улыбнулась, удалившись вместе с Эдгаром.
В соседней комнате собрались мужчины и женщины, пришедшие тогда, когда стали раздавать рождественские крекеры в яркой разноцветной обёртке.
По человеку взялись за каждый конец крекера и, прокричав: «Счастливого Рождества!», – разорвали их.
Из-под обёрток посыпались конфеты бон-бон.
Мужчина и женщина, получившие конфеты одного цвета, становились парой и прятали одну из них где-нибудь в комнате. Когда все конфеты были спрятаны, все начинали искать спрятанное. И последняя пара, конфеты которой не находили, становилась победителями. Такая вот простая и глупая игра.
– Кажется, у Эмилии вишнёво-красная. Значит, джентльмен с конфетой того же цвета это…
Эдгар, не тратя время зря, подошел прямо к Эмилии и улыбнулся ей.
– И снова здравствуйте, Эмилия.
В восторге она воскликнула:
– О боже.
Было заметно, что она невероятно счастлива.
Эдгар перевёл свой взгляд на другого мужчину, смотрящего на них так, словно он хочет что-то сказать.
Он, должно быть, был тем, кому на самом деле выпала вишнёво-красная конфета. Однако, когда Эдгар молча посмотрел на него несколько секунд, мужчина просто промолчал.
Кажется, его просьба уступить ему роль партнёра Эмилии была понята верно. И никто другой не собирался раскрывать правду и расстраивать счастливую восторженную девушку.
Девушки, кажется, не знали этого, но данный приём часто использовался мужчинами при игре в крекеры.
– Если пары нашли друг друга, то, пожалуй, начнём. Конфеты можно прятать в гостиной в конце коридора. Не важно, где именно в комнате вы их спрячете.
Эдгар взял Эмилию за руку и вышел в коридор. Когда они остались только вдвоём, он тут же прошептал ей низким голосом:
– Мне очень повезло. Я молился о том, чтобы мне достался тот же цвет, что у вас.
– Я тоже… Именно поэтому я очень удивилась. Обычно удача обходит меня стороной.
– О, мне хотелось бы знать, кого вы всегда вымаливаете себе в партнёры.
– Что? А… Ну, это было много лет назад. Всего лишь детское восхищение…
– Так вы всё ещё не познали прелестей первой любви?
– Ну…
Она посмотрела на него нежным взглядом.
– Вы будете искать свою первую любовь?
– Может быть, – ответила она.
Сейчас, покинув толпу, они были совсем одни, и она резко остановилась, скрывая свою влюблённость. Эдгару было совершенно ясно: он может делать с ней всё, что захочет.
Эта игра была любима многими за то, что позволяла мужчине и женщине проводить время наедине, используя в качестве предлога то, что они прятали конфету.
Дверь гостиной, к которой он пришли, была украшена омелой, как и у других комнат.
Когда они вошли в комнату, Эдгар заговорил.
– Вы знали? Нельзя отказываться от поцелуя, если находишься под омелой.
Они молча посмотрели друг на друга. Когда он притронулся рукой к её щеке, Эмилия прикрыла глаза.
Ему подумалось, что это вышло до глупого легко.
Нет, всё получилось так, как и должно было. Просто с Лидией было трудно.
Стоило ему подумать об этом, и он уже не мог выкинуть Лидию из головы.
О том, кто мог сегодняшней ночью столкнуться с Лидией под омелой. И это точно был бы не он, ведь он здесь, в Лондоне. Так далеко.
Но он помнил, она говорила, что в её родном городке у неё нет близких друзей. Скорее всего, и Рождество она проводит в окружении лишь фейри и профессора Карлтона, так что не должно случиться такого, что её поцелуй будет украден другим мужчиной.
Однако нельзя сказать наверняка, что рядом с ней нет мужчины, который испытывает к Лидии те же самые глупые поверхностные чувства, что и Эдгар к девушке перед собой.
– Куда же нам спрятать конфету?
Когда он, по-дурацки поступив, прошептал ей это на ушко, Эмилия открыла глаза и растерялась, но быстро всё поняла и улыбнулась.
– Вы слишком жестоки, милорд. Играть со мной подобным образом.
– Я подумал, что не стоит делать столь неподобающие вещи в Рождество.
Она поняла его слова и, похоже, поверила, что он истинный джентльмен.
Если он и сдержался сейчас, какой в этом смысл? Это не значило, что мужчина рядом с Лидией откажется от игры так же, как сделал это он.
Однако, хоть он и думал, что это было просто нелепо, Эдгар больше не был способен получать удовольствие от игр в любовь.
Он был пропитан обманом.
Титул графа Эшенберта, его прошлое, история и джентльменские повадки – всё было обманом. Эта девушка, поверившая в искренность его чувств, не понимала, что и любезность, и флирт всего лишь обман.
Лидия была единственной, кто не сбежал, узнав правду о нём, прикоснулся к его боли и разделил её. Хоть она и знала, что её обманывали, эта милая невинная девушка всеми силами старалась спасти отчаявшегося человека, лишившегося последней надежды.
Единственной, кого он хотел видеть рядом с собой, была Лидия. Так как она знала настоящего Эдгара. Эдгара, что соткан из лжи и обмана. Лидия была единственной, кто не верил в серьёзность его предложения.
<Шотландия, Рождественское дерево>
Парень по имени Гай Нэш, по-видимому, тоже учился интернате и был соседом Энди по комнате.
Он не отправился навестить свою семью на Рождественских каникулах, и Лидия была не в том положении, чтобы спрашивать, почему он решил посетить дом своего друга. Но отец по пути домой рассказал ей, что в его семье очень сложные взаимоотношения.
Но даже так, зачем было называть другого человека глупым?
Лидия не могла позволить своему настроению окончательно испортиться, пока, держа в руках завёрнутое гусиное мясо, шла к берегу реки, подальше от города.
Когда Лидия подошла к воде, водная гладь покрылась рябью и затрепетала, и из реки появился чёрный конь.
– Эй, кажется, денёк у тебя ни к черту.
Келпи раздражённо пробормотал это, высовывая на поверхность голову.
– Сейчас Рождество. Для нас, людей, это удивительный день.
– А для меня кошмарный. Звуки колокола так раздражают, и даже если я пытаюсь сунуться в город, там повсюду эти остролисты, омелы и другие гонялки, которые мешают мне пройти.
С келпи, принадлежащим к Неблагому двору, подобное происходило во время каждого Рождества.
– Но я принесла тебе рождественский подарок.
Лидия вытянула руки с завернутым гусиным мясом.
Келпи превратился в человека, подплыл к берегу, где стояла Лидия, и аккуратно взял свёрток.
– Эй, он дохлый. Я бы лучше сожрал его живьём.
– Не жалуйся.
– Ну, я всё равно возьму. Вот ведь.
Удивлённый, он без возражений взял его и нырнул обратно в реку. Всё выглядело так, словно Келпи действительно не любил рождественский воздух.
«Ну вот, а я думала, что смогу поболтать с ним немного».
Чувствуя легкое разочарование, Лидия пошла обратно к дому одна.
Рождество – удивительный день. Но каждый год, из-за того, что все фейри прятались, Лидии было немного одиноко.
Даже фейри Благого двора не горели желанием выходить из своих убежищ.
В конце концов, Лидия, как ни умаляла шаг, вернулась к себе домой слишком быстро.